Поиграй повеселей Частые переборчики, Тяжело переносить Пустые разговорчики!
Стас в сопровождении молчаливого Шубина ходил от компании к компании — всюду у него оказывались знакомые. Фаинка плясала с дядькой, который, вероятно, провожал в армию сына. Фаинка плясала, пела и плакала на ходу:
Неужели, моя матушка, Тебе меня не жаль, Посадила на машинушку, Сказала — поезжай.
И Лешка играл на совесть, он знал толк в хорошей пляске и старался, как и Фаинка, которая знала толк в хорошей игре. Но дядька устал, и Фаинка, отдышавшись около Лешки, запела длинную:
На Муромской дорожке Стояли три сосны, Прощался со мной милый До будущей весны.Стас хлопал кого-то по плечу, призывники стояли около родных и знакомых, слышались говор и напутствия. Вдруг сержант Демьянчук поправил старую, видимо, выданную в комендатуре пилотку, встал по стойке «смирно»:
— В шеренгу по одному становись!
Никто не остановился, новобранцы разговаривали с родными.
— Становись!
Музыка и песни смолкли. Когда призывники построились, сержант скомандовал:
— По порядку номеров рассчитайсь!
— Первый, второй, третий… — послышалось в шеренге.
Одного новобранца недоставало. Вчерашний призывник стоял с девушкой далеко у забора и не торопился в строй. Сержант подскочил к Лешке:
— Встать! Как фамилия?
— Да я… — Лешка еле стоял на ногах.
— В чем дело, Демьянчук? — спросил подошедший
офицер.
— Как фамилия? — горячился сержант. Лешка же только улыбался.
— Фамилия?
— Да я…
— Отставить разговоры! — Сержант был взбешен. — Фамилия?
— Да он же не наш, — послышалась реплика из строя. — Чужой!
Настоящий призывник уже догонял строй.
— Идите, еще наслужитесь, — смеясь, сказал Лешке лейтенант. — Ведите строй, Демьянчук!
— Нале…фо!
Строй двинулся на вокзал.
Площадка около сборного пункта опустела, Лешка уселся на бровку. Фаинка попыталась поднять его на ноги, но он снова уселся и даже приноровился лечь. Сердобольная Фаинка, которой так понравилась Лешкина игра, опять попыталась привести его в чувство:
— Тебе куда надо-то? Ведь тебя заберут, Леша! Лешей тебя зовут-то? Ой, господи! Ну-ко вставай, вставай!
Лешка только улыбался, мычал и мотал головой.
— Приезжий ты, что ли? Лешка мотал головой, улыбался.
— Что делать-то мне с тобой? Где живешь-то? Ну-ко давай вставай! Пошто напился-то эдак? И дружки у тебя хороши, бросили одного. Ну-ко давай вставай!
Теперь Лешка перестал даже улыбаться, он засыпал у забора, и Фаинка остановила подвернувшееся такси. Она привезла Лешку к дому Акимовны, где снимала крохотную комнатушку. Дом был на замке, старухи ушли в церковь. Фаинка отпустила шофера и заволокла Лешку в сарай:
— Ой ты, дурачок! Ну, миленький, полежи маленько, полежи… Да я приду к тебе после, приду, — шептала Фаинка, когда Лешка сделал слабую попытку обнять ее. — Полежи тут, поспи. Ой, какой дурачок…
Она подождала, пока он не уснул на топчане. Потом, вздохнув, встала, подумала и на замок заперла сарайку. Оглянувшись, начала охорашиваться.
Самое занятное было то, что я и сам не поверил Егоровичу, когда он рассказывал о своих последующих приключениях. Но Егорович божился, что все было именно так.
Потеряв Николая Ивановича, он сделал еще одну попытку узнать адрес дочери через справочное. Но то ли фамилию зятя он знал неточно, то ли плохо старались, но адрес опять не сказали.
Город шумел. Егорович не знал, куда податься. Вдруг он бросился бежать: по улице шли новобранцы, и вчерашний сержант командовал строем. Егорович побежал прямо к сержанту. Машина затормозила, регулировщик засвистел, движение застопорилось.
— Левое плечо вперед!
Егорович подскакивал к сержанту то справа, то слева, но тот, оберегая авторитет, не признавался. Из строя послышались голоса: «Вот еще командир», «Давай, батя, смени начальство!»
— Раз-говорчики! — Сержант не обращал на Егоровича внимания.
— Товарищ, товарищ, как тебя… я, значит, фуражку-то… фуражку на пароходе оставил, где у тебя моя-то? Отдай мою-то, там у меня адрес. Зять Станислав…
— Демьянчук! — обернулся лейтенант.
__ Так и так, значит, фуражка евонная. — Егорович показал фуражку лейтенанту.
— Что за чушь! Ваша? — спросил лейтенант сержанта.
— Так точно! То есть никак нет, товарищ лейтенант! Нет необходимости… — Сержант не хотел больше шуму из-за фуражки.
Бестолково объясняя лейтенанту все дело, Егорович шел за строем, но лейтенант так и не смог ничего понять.
— Идите, отец, идите! — улыбнулся лейтенант.