- Девушка! Можно мне это платья? – спросила Кира.
Продавец улыбаясь, ответила:
- Разумеется.
Кира счастливая, пошла, примерять обновку. Василиса села на кресло, ждя подругу. Она из примерочной вышла через минуту.
- У вас есть поменьше? – обратилась к продавщице, стоящей рядом.
Та виновата, покачала отрицательно головой.
- Нет. Забрали недавно.
Кира грустно посмотрела на себя.
- Оно не так сидит на фигуре, как хотелось.
Василиса подошла к подруге.
- Не расстраивайся. То, черное, кружевное платье я считаю, тебе будет самое, то. Померь его.
У Киры зародился блеск в глазах.
- Точно Василиса. Померь ты его. Фигура, у тебя более округлев в некоторых местах, чем у меня. Это платья прямо для тебя. Я чувствую. А я как раз померю то кружевное.
- Кира, ты же знаешь, что тогда придется и в другие магазины ехать. Покупать под него аксессуары, обувь, - не понравилась идея Василисе.
- Ты чем – то расстроена? Мне не нравиться твоя мина. Что сегодня уже успел сделать твой муженек?
- Ничего предосудительного, - ответила Василиса, сев обратно на кресло. - Кроме того, что мне как – то неудобно у него спрашивать про Принца. Это все – таки моя собака, почему она у папы? Я по ней скучаю, Кира! Только ты же знаешь его реакцию на незнакомых людей, которые меня недолюбливают.
Кира засмеялась.
- Которые недолюбливают? Я помню свою первую встречу с этой неадекватной собакой. Ревнивая та псина! Я к тебе неделю близко не подходила, пока он не понял, что я не представляю опасность для его хозяйки. Для тебя он отличное оружие, только вот правда, Ивану и твоих косяков хватает. Вторую мини собачку с характером хозяйки, он не выдержит. Как и ты, она маленькая, слабенькая, красивая, а так и порывается покусать.
- Значит вот кто я!? – возмутилась Василиса.
- Пойдем к тебе домой и придумаем, как сообщить бедняге, что отныне, чтоб обратиться к королеве Василисе Прекрасной, надо завоевать доверия у ее сторожа, маленькой собачки, породы пекинес.
Тут зазвенел телефон. Кира достала и заговорила:
- Ало, мам. Ладно. Сейчас приеду.
Она выключилась и подняла на Василису глаза.
- Понятно, - вымолвила Лиса. – Поезжай. Это же все – таки работа.
Кира улыбнулась.
- Я завтра точно приеду и мы придумаем, что сделать, - проговорила она и пошла к двери. Василиса вызвала такси и поехала в особняк. Там было пусто и тихо. Да, - подумала она. – Если бы здесь был Принц. Этот дом не казался бы ей настолько мертвым. Надо что – то делать.
Василиса развернулась на улицу и вызвала обратно такси и уже в машине размышляла, что ей как – то наплевать, что Иван подумает. Она пойдет к нему в офис и спросит. Вдруг, что она пригрозит, что снимет отдельно квартиру и поселиться там со своим псом. Журналисты и так уже пронюхали, что у них не так все гладко. Мама в Швейцарии, а она скоро сойдет с ума от одиночества. Такси остановилась возле офиса. Василиса расплатилась и вышла. Как всегда на месте секретаря сидела Мика.
- Иван у себя? – спросила Лиса, остановившись.
- Привет, Василиса. Сногсшибательно выглядишь, - дружелюбно улыбалась она. – Как живот? Ожоги, имею в виду.
- Все прекрасно, - ответила она. – А у тебя как дела?
- Не очень, если честно, - ответила блонди обиженно. – Ты по – моему просто избиваешь Ивана, что он начал ненавидеть весь женский род. Меня чуть ли не шарахается.
- Ни чего подобного, - стала отрицать Лиса, удивившись. – Наоборот, мы пытаемся стать простыми друзьями, чтоб не травмировать себе нервы.
- Да!? – с недоверием и беспокойством спросила она. Василиса это заметила и проговорила:
- Но не очень хорошо получается. Мы совершенно разные люди и если только терпим друг друга. Ах! Прошла всего неделя. Так у себя? Я хочу сообщить ему, что намеренна, подселить к нам Принца, мою собаку.
- Да, он у себя. Один! Вообще он сказал мне, чтоб Андрею я говорила, что его нет. Странно.… Между друзьями, будто черная кошка пробежала с утра. Он говорил никого не пускать. Но тебя же не остановишь.
- Мне это тоже кажется странно, - согласилась Василиса. – Им нельзя сориться. Кем я буду тогда дразнить Ивана?
- Дразнить Ивана… - повторила Мика и села поудобнее.
Лиса направилась к кабинету мужа и, постучав, вошла.
- Можно? Я хотела с тобой о чем – то посоветоваться….
И застала его спящего на диване. Да, дома же вообще плохо спиться. Наверно боится, что прирезу и всю ночь, глаз не сомкнет. Василиса закрыла тихонько дверь и села на кресло. Что делать? Может разбудить? Если бы меня разбудили, когда я так сладко спала, я бы, наверное, была бы очень злая и не то, что не разрешила принести собаку. Я б на время возненавидела всех собак в мире. Василиса раздумывала, как поступить, как услышала:
- Нет, мама, я бы никогда не взял сигарету в руки.
Лиса тихонько улыбнулась. Это говорил Иван во сне. Возможно, его ругает мама, поэтому не буду мешать. Она взяла журнал со стола и стала его листать, отвернувшись от мужа.
- Кто здесь? – проговорил Масловский.
Василиса, закрыв журнал, развернулась.
- Я не хотела тебя разбудить, - виновата, сказала Лиса.
Иван встал и стал одевать туфли.
- Я не спал. Просто голова немного болела, и я решил на минут десять прилечь. Ты что – то хотела?
Василиса положила журнал на место и набрала в легкие побольше воздуха и ответила:
- Да. Насчет маленькой собаки? – Лиса показала руками примерный ее возраст. – Его зовут Принц. Можно я его заберу к тебе в особняк из дома. Он у меня воспитанный в отношении чистоты, конечно, может нашкодить, но только когда ты его достанешь или чтоб обратить внимания, когда ты его не замечаешь, но это только тогда когда ты ему понравишься, но это вряд ли.
Иван сел на президентское кресло и потер от сна глаза.
- Делай, что хочешь, - ответил тот сонно. – На год и твой особняк тоже. Только! Пусть не кусается. Мне не нужен больничный.
Василиса, улыбнувшись и облегченно вздохнув, пообещала.
- Такого не будет. Он может накинуться, если ты начнешь на меня орать. Он не любит, когда меня оскорбляют. Ну, что скажешь, настоящий принц. Но я буду тогда его закрывать.
Василиса встала и серьезно заметила.
- И… может это конечно не мое дело…. Но у тебя на щеке след от губной помады. Красной! Я такой никогда не пользовалась, поэтому не ставь мне на людях рога.
Иван, растерявшись, стал вытирать щеку. Василиса направилась к выходу, проговорив:
- На другой щеке. Ничего личного.
- Давай я тебя отвезу, - предложил он, вставая с места.
Василиса развернулась и, увидев этот нестертый след на щеке, хотела было заметить, что ей противно, но промолчала. Вероятно, на ее лице отразилось презрения и обида, потому что приложил руку ко лбу, прикрыв пол лица. Стыдно. Так ему и надо, кабель! Он снизил ее самооценку. Как и она сказала: ничего личного, но звучит ужасно. Он ее муж изменяет ей, жене. Еще так открыто! Почти тычет ей в лицо: на смотри, какой я самец, а ты… идиотка, такого никогда не сделаешь. Да не сделаю, потому что даже если и только на словах. У нее есть муж. Договор на небесном суде не отговорка. Она не очень верующая, но такие элементарные истинны, которые веками сохранялись и чтились. Еще и в ее семье, она не придаст. В его семье было иначе? Нет. Не будит думать про его родителей плохо. По виду они показались ей весьма приличными, только немного измучавшимися « подвигами» сына.
- Нет, - ответила, наконец, Василиса, открывая дверь. – Я хочу на такси. – И вышла.
Ивана потер две щеки, сосредоточенно смотря в одну точку. Ему было так плохо. Никогда не отличался особой стыдливостью и правильностью, но на секунду представив себя на ее месте, чуть не провалился сквозь землю. Он увидел, как она улыбалась, затем потухла, не его солнце. Для него настал маленький конец света. Он так хотел догнать Василису и объяснить, что Мика сегодня утром его быстро чмокнула и все. И вообще, все эти слухи ложны. После свадьбы он жил, как монах и пытался испробовать вновь на вкус семейную жизнь. Смотря по сегодняшнему утру и вчерашнему дню, да и вообще по прошедшей неделе, она была бы совсем не скучной, но он все испортил. Сегодня он обратно придет домой и Василиса быстро поднимется наверх и не выйдет из своей комнаты, как делала, когда они не разговаривала. Сидеть, как в коконе, из которого ее, не достанет злой и ужасный муж, который по – любому ее обидит. Он резко ударил по столу, как раз зашел Андрей. Такого он никогда его не видел и попятился, онемев.