Через секунду ее пригвоздили НАРУЧНИКАМИ к лестнице. «Тщательно все продумали».
Андрей спустился вниз. Василиса, пребывая пленницей, села на лестницу и закрыла лицо рукой. « Господи, что сейчас с ней будет? За что все ей это? Все они будут ей читать морали». Она подняла голову и оскалено закричала:
- Вы не имеете право меня держать! Отпустите! Дайте ключ от этих штук!
В следующее мгновения она попыталась вырваться, ногами опираясь на лестницу и теня руку. Где – то она слышала, что если поставить правильно косточки можно вырваться из этих металлических предметов. Да что она слышала, она умеет. Болезненно конечно. Она подумала, что потом сделает этот трюк, чтоб это было… вот, как снег на голову, она со злостью пообещала мужчинам:
- Когда я выберусь, то всех по очереди убью, нафиг! – и уже спокойней заметила: - Кроме вас, Григорий Александрович.
- Вот видишь отец, - подхватил Иван. – У нее бешенство.
- Что!? – взорвалась Василиса. – В чем виновата я!? Андрей, я говорила тебе. Не хочу жить с таким человеком под одной крышей! Не хочу и все! А тебе, что без меня скучно было!? – она встала.- Может, ты будешь вечно меня одевать в эти наручники?
- Придется! – подошел ближе Иван. – Ты хоть знаешь, то мне удалось пережить!? Все родители обвинили во всем меня! Твой придурак пробил мне башку! Тебе, что мало!?
Григорий Александрович пошел на улицу. Андрей стоял в сторонке и укоризненно смотрел на жену друга.
- Ха – ха – ха! – проговорила она Масловскому в лицо.
Иван взялся за голову и сморщился, но все – таки нарастала ярость от последних слов жены. Захотелось еще и скотч приклеить на рот. Или… он ее так долго не видел… поцеловать, понять, она рядом и она не сбежит. Тут он округлил глаза, когда Василиса с легкостью высвободилась из наручников и уже мяла кисти.
- Придумывай другой метод, - кинула она ему. – Из наручников уже вырвалась. Может, в клетку посадишь!?
Иван поднял руки, как будто перед ним полиция и заговорил:
- Ты, надеюсь, не тронешь калеку? Давай будем вести переговоры в другой форме? А то голова раскалывается, честное слово.
- Ладно, - дала шанс Лиса, потому что смотря на него в таком состоянии. На его красивом лице была тень усталости, на голове все перебинтовано и он ее за это даже не попрекнул. Надо послушать его, лишь потому, что она не верит, что эти серо – голубые глаза способны на подлость. На такие издевательства перед ней. Ну, она и дура. Влюбленная дура. – Только Андрей должен уйти. Извини, - посмотрела она на него. – Но не хочется, если он не виноват во всем, чтоб ты видел, как его прощаю.
- Смотрите, какие мы гордые, - проговорил он и вышел на улицу.
Василиса и Иван стояли тихо. И смотрели друг на друга. Такое ощущения, что ничего и не надо, только видеть друг друга. Была бы еще одна приправа для этой идиллии. Они взаимно любили. Тогда Василиса сказала ему: Я сама себе не верю, что люблю. А так фиг с маслом! Не услышит никогда этих слов.
- Я когда – то дал себе слово, не отчитываться перед девушкой, - заговорил Иван. – Но ты же по - другому обратно будешь убегать. Мне достало это. Я не знаю, поверишь ты или нет,… Я не хотел тебе сделать больно! Никогда! Я не делал ничего, чтоб это все распространялась: не на телевиденье, не в отеле. В самолете, это вообще вышла случайность. Эта девушка сказала, что боится высоты и взяла мою руку, а когда ты позвонила. Я одернул ее, и она закричала, что я ей сделал больно и все. Остальное, мелкие шалости, за которые ты мне отомстила. – Он вздохнул. – Я лично, тебе не изменял. Хоть у нас и договор. Простой договор! Мне и так за несостоявшиеся измены выхватывало. За настоящие меня, наверное, четвертуют. А ты? - осторожно спросил он.
- Я? – переспросила Василиса. – Что я? А, ты про это? Я тоже боюсь, что меня четвертуют.
Лисе так хотелось во все это верить, и она решила для себя, что поверит. Все – таки человек с проломленной головой не может так искренне врать. Она подошла до него и поправила бинт на голове. Затем заговорила
- Я тебе верю, тогда я много чего натворила. Перемстила, можно сказать. Что ты хочешь? Чтоб я ухаживала за тобой, пока у тебя болит голова?
Иван поднялся на одну ступеньку выше и оказался рядом с Лисой. Она, опасаясь такого расстояния с человеком, который « не изменял» хотела отвернуться, и отодвинутся, но не смогла, увидев эти глаза. Этот липучий взгляд. Все – таки страшная сила, любовь. У нее такое ощущения, что сердце вылетит из груди. Хоть бы он этого не услышал. Говорят, что влюбленная девушка становится красивей. Зачем так пожирать свою нелюбимую девушка таким взглядом. Сейчас я передумаю давать ему шанс и убегу, убегу на край света, чтоб не поддается чувствам. Первый раз в жизни у нее нет сил, бежать. Она соврала Валентине Ивановне. Она первый раз в жизни по настоящему влюбилась и в ее сына. В своего мужа, не настоящего мужа.
- Я хочу тебя поцеловать, - проговорил он.
У Василисе чуть голова не закружилась. Или закружилась, но она скрестив руки на груди, не совсем уверенно сказала:
- Тебе, что, конкретно башку пробили? – но через секунду добавила, убрав крест из рук. – Да. Мой ответ, да, – она закрыла глаза и поддала лицо вперед.
Иван улыбнулся, когда увидел такую реакцию и нежно коснулся ее щеки, разглядывая каждую черточку ее лица. Он не мог поверить, что она рядом. Его жена. Его Василиса и совсем не злится на него. Так приятно думать, что она не считает его ужасным человеком. Точно, все, что он говорит ей во сне, сбывается наяву. Она открыла глаза, и он буквально чуть не утонул в их голубизне. Дурак. Он дурак. Только дурак будет знать, то его топят в этих глазах и идти добровольно. Все женщины алчные, хитрые, лгуньи, - говорил он себе, а внутренний голос произнес: Только она самая лучшая.
Он ее поцеловал. С такой нежностью и чувством, как никого, не целовал в жизни. Василиса тоже была не безучастна. Они почти забыли, где они находятся и что еще не признались в чувствах друг другу. Что значат слова? Сейчас, для них ничего…
Василиса встала на рассвете. Оглянувшись, она увидела себя на незнакомой кровати, в незнакомый комнате. Она стала вспоминать обрывки вчерашнего вечера и посмотрела на противоположную сторону кровати. Никого нет.
- Где Иван? – прошептала она, смотря еще на другую сторону кровати.
И вдруг она поняла. Сев на кровать и сомкнув ноги в коленях, она опустила на них голову. Было так паршиво. Этому падлецу нужно было только одно, поэтому вчера он так и нарабатывал себе баллы доверия, враньем. Она ему дала, что надо и он слинял. Надо было, быть такой дурой!? Отдать свое невинность ловеласу, который ее душу не во что ни ставит! Ей так хотелось плакать, но слез не было. Был только ком в груди. Он так давил. Было такое ощущения, что от такой тяжести, она просто не сможет встать и ходить. Василиса легла, свернувшись калачиком. Хотелось исчезнуть, растворится, потеряться.
А еще так хотелось узнать, что у него появились дела на работе, и ему надо было срочно уехать. Так не хотелось, но он думал я пойму. Она резко встала.
- Хватит! – закричала она во все горло и заплакала. – Он меня не любит, - смягчилась она. – Сама виновата. Сама.
Она вытерла слезы и направилась вон из комнаты. « Буду делать вид, что ничего не было, как он, - решила она. – Что теперь делать? Устроить истерику? Нет. Она опустится еще ниже. Я покажу ему, что холодна, как лед. Что он мне стал во всех смыслах безразличен. Я стану настоящей мегерой!
Глава 7. Прости трусишку.
Когда она приехала в особняк, то зайдя, чуть не упала. Василиса застыла с немым вопросом на лице, видя настоящий, и еще легко сказано беспорядок: он, что вечеринки в мое отсутствие устраивал? Каждый день…