— Послушай, Эштон, — начала она осторожно, — так тоже не пойдет… — и я понимал, о чем она говорит. — Я не знаю, кто стал причиной этого взгляда в твоих глазах… или причиной всего остального, — ее взгляд на миг скользнул по бинту на моем запястье, — но постарайся помнить, что это была не я. Сейчас, я знаю, это нелегко, но все равно попытайся, потому что вряд ли ты взялся за эту работу только потому, что тебе нужны деньги.
Я был рад, когда она не потребовала у меня подтверждения своим словам. До этой минуты я даже не осознавал, что она абсолютно права. Изначально я взялся за работу именно ради денег и того, что это будет для меня значить, но в тот же миг, как она назвала меня «милый», стоило мне только войти этим утром в кофейню, я ощутил кое-что еще, нечто другое. Теплое чувство дружеской симпатии – то, над чем мне не хотелось слишком сильно задумываться.
Я не мог себе этого позволить.
Потому что уже ошибался в таких вещах прежде, причем чудовищно.
И все еще продолжал за это расплачиваться.
Я не мог быть тем другом, которого она хотела, но, возможно, было кое-что еще, кроме потенциального источника дохода, что я мог бы испытать, пока я здесь. Может, я смогу понять, как много потерял из-за Билли.
— Итак, увидимся завтра? — спросила Эмили, поднимаясь и оставляя на столе чаевые плюс долговую расписку и мои пятнадцать долларов.
Я кивнул, и она развернулась, чтобы уйти.
— Эмили… — прошептал я. Страх сковал все тело, когда я собрался нарушить еще одно правило Билли. — Не могла бы ты… не могла бы ты называть меня Эш, пожалуйста? — попросил я.
Если она и посчитала просьбу странной, то никак не прокомментировала ее. Вместо этого просто улыбнулась.
— Да, Эш, с удовольствием. Увидимся завтра утром.
— Завтра, — пробормотал я, кивнув ей. Слова, сказанные Эйдену, вернулись, преследуя меня.
Черт, я действительно с нетерпением ждал этого… завтра.
Когда подобное происходило со мной в последний раз?
У меня все еще был шанс. Я не понимал, как такое возможно, но у меня все еще был шанс. Я давно перестал верить в Бога, но все равно продолжал посылать молитвы благодарности тому, кто бы там ни присматривал за мной сверху, за то, что Эмили решила оставить меня… по какой-то только ей известной причине.
И вся эта затея с именем… черт возьми, о чем я только думал? Билли пришел бы в ярость, узнай он об этом. Он терпеть не мог имя «Эш», говорил, что так оно звучит слишком «по-бабски». Поэтому начал называть меня Эштон, хотя никто и никогда не называл меня так, даже когда я был ребенком. Я подозревал, что если бы он смог найти возможность, как это провернуть, то непременно заставил бы меня сменить имя полностью.
Я поглубже закутался в пальто, когда редкие снежинки закружились в воздухе, пролетая рядом со мной. Как только я свернул к пешеходному переходу, мой телефон ожил, оповещая о входящем сообщении своим жужжанием.
Билли: Где ты сейчас находишься?
Знакомый нервный спазм скрутил все внутренности узлом, но потом я вспомнил, что он в Калифорнии и вздохнул с облегчением. Поначалу хотелось ответить, что я дома, в квартире. Но что-то удержало меня от этой лжи. Да ради всего святого, у меня было полное право гулять по улице в одиночестве посреди дня.
Эштон: Гуляю по кварталу, уже возвращаюсь домой. А что?
Билли: В квартире есть кое-что для тебя.
Сердце затрепетало от предательской надежды, что было нелепо и смехотворно. Я уже проходил через это прежде, так много раз, что и не сосчитать, и усваивал этот урок снова и снова, на собственной шкуре и своих же ошибках.
Ни один из его милых жестов не компенсировал причиняемой им боли.
Эштон: Буду там минут через пять или меньше. Напишу, когда доберусь туда.
Войдя в здание, я поднялся к себе домой, все еще глядя в телефон. Дверь в квартиру уже была открыта, и никакая доставка меня там не ожидала.
— Привет? — интуитивно обратился я к пустой квартире.
— Хэй, милый, — произнес Билли, выходя из спальни с огромной ухмылкой на лице.
Мое сердце зачастило как ненормальное от неожиданности, когда я увидел его здесь, в Нью-Йорке, в то время, как полагал, что он уже давно на безопасном расстоянии от меня в районе западного побережья.
— Хэй… — начал я медленно, мысленно перебирая любую возможную мелочь, которая могла бы выдать ему мою новую работу или планы. К счастью, фартук остался в кофейне. — Что… что ты здесь делаешь? Я думал, тебе нужно улететь? — я очень надеялся, что мой вопрос прозвучал скорее удивленно, чем обвинительно.
Он торжественно вытащил гигантский букет роз из-за спины.
— Решил сделать тебе сюрприз. Мне стало стыдно за то, что пришлось так быстро уйти вчера и оставить между нами все на такой неприятной ноте. Я был напряжен из-за своей встречи и мне не стоило так на тебе срываться. Простишь меня?
Я стиснул челюсть, все еще с трудом пытаясь уложить в голове факт его неожиданного присутствия здесь. Какая-то часть меня чувствовала себя абсолютно преданной. Я ощущал себя обманутым, лишившись своего вновь обретенного чувства уверенности и свободы. Успев лишь совсем немного испробовать их вкус, но тем не менее даже этого было достаточно, чтобы понять, что я хочу больше.
— Так ты остаешься? — уточнил я, потянув время в надежде, что смогу справиться с нервами и сказать ему то, что я действительно хотел сказать.
— Нет, все равно улетаю. Просто отправлюсь поздним рейсом сегодня. Лимузин ждет внизу, — он положил цветы на стол и, подойдя ближе, взял мое лицо в ладони. — Ты счастлив меня видеть? Что это за хрень у тебя на запястье?
Я быстро спрятал руку, на запястье которой был бинт, за спину.
— Просто напульсник, — соврал я. Мою челюсть будто свело судорогой. — Если ты не улетел вчера вечером, тогда почему не остался здесь? Где ты был?
Его взгляд потемнел, а хватка на моем лице стала крепче.
— У меня были дела, — уклончиво ответил он.
Много лет назад я бы не заметил лжи в его глазах. Я был в таком отчаянии, что верил всему, что он мне говорил. Но теперь… теперь с меня было достаточно. Понятия не имею, что именно побудило меня это сделать, но я произнес:
— Ты был с Сиенной прошлой ночью?
Сиенна притворялась подружкой Билли, была его «бородой». Он водил ее на работу и выставлял напоказ, пока она всячески висла на нем, чтобы обмануть неандертальцев, с которыми он работал.