А Жану Лоддо, Пьеру Ломакко, Прескотту Фитц и Фрицу Безносому без второго имени, вдруг стало не уютно и очень захотелось поежиться под этими лучами счастья. Такими добрыми и теплыми.
Дижон самый образцовый город империи. Его можно как эталон выставлять в Палату мер и весов, накрыв стеклянным колпаком и привинтив табличку с надписью6 «Эталон».
Стандартные городские стены, стандартно обветшали, как и в других городах обленившейся и зажиревшей империи. Они уже давно прикрыты от разглядывания толстыми каменными стенами домов Застенного квартала и их высокими черепичными крышами. И тонкими, из всякого мусора – обзол, дранка, кривые жерди, побеленными и снаружи почти приличными, домов Внешнего пояса. Ратуша как ратуша, соборы как соборы. Ах, да, площадь! Дижонская городская площадь не стандартна – это длинный-длинный эллипс с памятником графу Гутто Артур Мария Шэгрро де ла Пинно Корсунскому по прозвищу Длинный. Что именно у графа было длинным или длинным он был сам, неведомо, но памятника он удостоился по праву. За долгие годы его правления Дижон богател, ширился и разрастался. А в году Небесного цветения, граф много имен, даровал городу самоуправление и вскоре скончался, ввергая в искреннею скорбь добрых горожан. А в остальном, более никаких достопримечательностей. Улицы как у всех носят названия простые и конкретные - Рыцарская, Булочников, Ратушная, Королевская миля и так далее. Сами улочки кривые, в центре мощенные, на окраинах грязью навощенные.
В общем это город, в городе дома, в домах живут люди. И достаточно о городе Дижоне. А если хочется большего, то наймите мальчишку за полпенни, и он вам расскажет, кто и с кем спит, кто что печет, тачает, клепает. Где и как поймали стражники неуловимого Дейнека Кровавая Шея – мошенника, вора и многократного осквернителя святого места дочки бургомистра. Сколько ступеней в лестнице до дворца Наместника, камней в фундаменте собора святого Маслотара, сурового изгонятеля злых духов из прихожан и прихожанок очень страшным способом!
«Еще полпенни благородный сэр, месье, герр, лэр и я вам такое про святого расскажу!».
И он вам расскажет, неимоверно привирая и постоянно шмыгая сопливым носом, такое же и прочее, неистребимо местечковое и невероятно скучное.
Он, Заря и Себастьян – Бруно остался на «хозяйстве, и двое младших зверей, не нанимали мальчишку-проводника и не расспрашивали прохожих. Он чувствовал где его другие «младшие», которым он приказал сопровождать и охранять Сюззи и Паккету. А если приложить еще немного усилий, то и ощутить в каком состоянии «младшие» – спят или бодрствуют, по насыщенности оттенка свечения их «искры». И «младшие» чувствовали приближение своего Владыки.
Узкие, если вносить что-то крупнее корзины с продуктами, то придется поворачиваться боком, двери двухэтажного, вытянутого в высоту дома, открылись, когда он был от них в пяти шагах. «Младшие», выскользнув из темноты дома, встали на одно колено, низко склонили голову.
-Вам есть что мне сказать?
-Нет, Владыка. Ваша драгоценность в безопасности. Никаких повреждений, Владыка.
Драгоценность? Повреждения? А, ну да, сразу вспомнилось: «Беречь как драгоценность, оберегать от всего и всех. Варианты выполнения моего приказа – любые». Но почему все же драгоценность? Неудачно подобранное определение? Или ситх что-то вкладывал в это слово?
-Где драгоценность?
-В доме, Владыка. Второй этаж, комната налево. Ведется обучение высокому готику преподавателем нанятым госпожой Паккетой.
-Чудно.
Он вошел в дом, задев ножнами шпаги косяк, брякая шпорами и отзанивания на каждом шаге стальными подковками по плиткам пола. Немного раздражало – ненужный и глупый шум, но положение обязывало шуметь, греметь, бряцать этими признаками статуса. Огляделся – чистенько, просторно, виден не выпячиваемый, но крепкий достаток. Ну да, денег он тогда дал им прилично. И обезличенный вексель на тысячу флоринов. Десять кило золота. Состояние.
При его появлении в низком поклоне склонилась выглянувшая из-за двери на шум сухая вобла в глухом сером платье и с непривычно большим святым Кругом на плоской груди. За ее спиной полез толстым телом в дверной проем бородатый мужик. Да, мужик, не мужчина. Он поднял бровь в немом вопросе:
-Я духовная сестра Елина, владетельный. Я бегинка. Я помогаю по дому и наперсница госпожи Паккеты. Это Клаус, слуга госпожи Паккеты.
Ни разу не добавила господин. В атаке она что ли, на тропе войны чутье потеряла? Спина склонена в поклоне, но пряма, словно стоит на плацу. Нагла не в меру, не очень умна и полностью обделена чутьем. Или тупа и непробиваема в своей броне веры.