Филактерии Хайкл возлагал, но в ешиву Рамайлы ходить понемногу перестал. Чтобы не остаться невеждой и хоть немного изучить Тору, как того хотела мать, он вечерами ходил в молельню реб Шоелки и изучал Тору один. Старый ремесленник, котельщик реб Сендерл хотел взять его в свою мастерскую и сделать медником. Но враг котельщика, обыватель из той же молельни, торговец табаком Вова Барбитолер этого не допустил.
Этот торговец табаком, еврей лет шестидесяти с лишком, с кривыми, словно подламывавшимися под тяжестью его тела ногами, любил заповедь о кистях видения и обожал выпить. Он надевал арбоканфесы на сирот из талмуд торы и на тех мальчишек, у которых были родители, тоже. Вова Барбитолер мог остановить какого-нибудь шалуна прямо на улице и проверить, надет ли на него арбоканфес. Убедившись, что мальчишка не носит арбоканфеса, он брал его за руку и велел отвести к родителям. Табачник долго сидел в бедном доме и объяснял, что тот, кто не носит кистей видения и не произносит на них благословения, вырастает беспутным. После этого он вынимал из кармана маленький арбоканфес и надевал на мальчика, целовал его в голову и брал обещание, что тот будет носить кисти видения и произносить на них благословение. Родители ребенка благодарили доброго еврея, помогающего бедным еврейским детям. Их только удивляло, что от него несет водкой.
В городе говорили, что табачник пьет с горя. Когда ему было едва за тридцать, первая его жена умерла, оставив ему сына и дочь. Десять лет он вдовствовал. Только после того, как дети подросли, женился вторично, на разведенной женщине, молодой и красивой, но непутевой, про которую поговаривали, что она чуть ли не из семьи уголовников. Друзья предупреждали табачника, что она ему не пара, но он был тогда в самом расцвете своих мужских сил, и его мощно тянуло к этой веселой женщине с грубоватой здоровой внешностью.
Конфрада, вторая жена Вовы, и после свадьбы вела себя так, словно была вольной птицей. Больше, чем дома, сидела она у своих братьев, которые проворачивали темные делишки. У ее родственников постоянно бывали свадьбы, и она ходила на семейные торжества без мужа. Даже после рождения ребенка по-прежнему могла уйти из дома на целый день и половину ночи. Табачник пытался сначала договориться с ней по-хорошему. Увидав, что по-хорошему не получается, он поднял руку, готовый ударить ее. Конфрада подняла крик, и по веселому выражению ее физиономии в это мгновение муж понял, что она едва дождалась, чтобы он замахнулся, чтобы она могла устроить скандал. С целью еще больше напугать мужа она напустила на него своих братьев, и те угрожали табачнику побоями. Однако Вова Барбитолер не испугался ни угроз, ни скандалов. Жена принялась требовать от него развода, а друзья советовали ему согласиться. Однако ее хитроумные женские уловочки и ребенок держали табачника крепче цепей, и он развода не дал.
Конфрада перестала говорить о разводе и попросила мужа, чтобы он отпустил ее на несколько месяцев к ее старшему брату в Аргентину. Точно так же, как раньше, она не могла усидеть дома, теперь она из него не выходила и сводила мужа с ума плачем, пока тот не пришел к выводу, что ему же лучше будет, если она перебесится за границей и вернется, успокоившись. Он был уверен, что мать не убежит от своего ребенка. Конфрада уехала в Аргентину, и табачник целый год не слыхал о ней. Через год от нее пришло письмо, что она хочет развод. А когда она, если будет на то воля Божья, выйдет замуж, то заберет своего мальчика. Вова Барбитолер поклялся, что раньше небо упадет на землю, чем он даст ей развод, и сдержал свою клятву. Его жена в Аргентине снова вышла замуж и родила детей — без развода. Только на старости лет она испугалась, что живет с новым мужем вопреки еврейскому закону. Ее братьев в Вильне это тоже больше не устраивало. Конфрада письмами, а ее братья лично стали требовать от раввинского суда Вильны вмешаться. Суд несколько раз посылал служек к табачнику, но тот отказался даже явиться на разбирательство. Виленские раввины и обыватели из молельни реб Шоелки, где молился Вова Барбитолер, принялись говорить вслух, что из-за него мужняя жена живет с чужим мужчиной. Он всем назло женился в третий раз, на бедной тихой женщине. Поскольку Вова знал, что городской раввин не проведет для него обряд еврейского бракосочетания, то совершил этот обряд в каком-то маленьком местечке и привез третью жену в Вильну к детям от первой и второй.