Отцу Мейлахки все это дело не нравилось, ночью он бушевал дома: отец — жестянщик, и сын тоже должен быть жестянщиком. Что они хотят сделать из Мейлахки — Виленского казенного раввина[104]? Зельда и ее дочери хлопали себя по еще не расшнурованным фартукам:
— А почему нет? Почему только у этой торговки, продающей подгнившие яблоки, должен быть сын, изучающий Тору?!
На следующее утро в большой фруктовой лавке стоял валкеникский глава ешивы и говорил о святой Торе, рассказывал, какое замечательное местечко Валкеник и как он будет присматривать за Мейлахкой. Зельда с дочерьми слушали его с набожным выражением лиц, как в Грозные дни в женском отделении синагоги слушают чтицу, произносящую молитвы за женщин. Они вытирали носы и глаза и соглашались, что Мейлахка должен ехать. Однако сразу же после того, как ребе вышел из лавки, три переросшие Зельдины девицы переглянулись между собой, задорно улыбаясь, а глаза их источали при этом сладость. Смоченными в воде пальцами они расчесывали свои растрепанные волосы и разговаривали между собой: первый раз в жизни они видят раввина, который был бы таким красивым и героическим мужчиной. Все святоши с Мясницкой улицы и из окрестных переулков не стоят даже его ногтя.
Цемах снова пошел в синагогу реб Шоелки и рассказал Хайклу, что он договорился с женщинами из фруктовой лавки, чтобы они доверили ему своего одиннадцатилетнего мальчика. Только от Хайкла он не может добиться, чтобы тот пошел и привел для разговора Герцку Барбитолера.
— Вас, виленчанин, совсем не волнует, что паренек останется в руках отца-разбойника? — в который раз спрашивал глава ешивы. Виленчанин снова упорствовал и говорил, что больше не хочет иметь дела с табачником, и с раздражением рассказал то, чего не хотел прежде рассказывать: мальчишки из хедера говорят, что этот Герцка вытаскивает из чужих сумок еду, карандаши, тетради. Он даже засовывает руку в чужие карманы и ловко вытаскивает кошельки с мелочью. Когда его ловят, он смеется и отвечает, что сделал это в шутку. Цемах растерялся и даже немного испугался. Однако он сразу же пришел в себя и снова принялся убеждать Хайкла: кто знает, что приходится выносить дома этому Герцке, может быть, он голодает? В годы революции в России, когда там бушевали голод и безбожие, новогрудковские молодые люди и через границу уводили мальчишек в Польшу, чтобы защитить, спасти их для Торы, чтобы они не выросли большевиками, комиссарами. Так что если виленчанин хочет стать настоящим новогрудковским мусарником, он не должен бояться торговца табаком.
Хайкл подождал Герцку рядом со школой «Явне» и рассказал ему, что валкеникский глава ешивы хочет его видеть. Тому было интересно встретиться с этим богатырем Самсоном, который тряс его отца, как лулав. Герцка пошел в сопровождении Хайкла к раввинскому постоялому двору на Завальной улице[105]. У входа Хайкл, прежде чем расстался с Герцкой, спросил, почему тот носит с собой, кроме ранца с книгами, большую пустую бутылку. Герцка ответил, что хочет наловить полную бутылку мух.
— Да ты просто сумасшедший! Где ты осенью наберешь так много мух? — воскликнул Хайкл и едва успел отскочить назад. Сынок Вовы Барбитолера швырнул бутылку на булыжную мостовую. Бутылка разлетелась и брызнула мелкими осколками, а Герцка со смеющейся физиономией запрыгнул вверх на ступеньки, довольный тем, что ему удалось напугать Хайкла и всех прохожих. В коридоре раввинского постоялого двора он встретил евреев с чудными бородами и в лапсердаках. Он рассмеялся еще громче и вошел в комнатушку главы ешивы, скривив и сморщив физиономию, будто измазанную мелом. Он был одет в короткую куртку, а брюки заправил в большие тяжелые башмаки с кожаными шнурками. На его маленькой костлявой голове сидела четырехугольная фуражка с ушками и с узким жестким козырьком. «Он действительно выглядит каким-то ненормальным уличным мальчишкой», — подумал Цемах и спросил Герцку, хочет ли тот поехать в ешиву. Герцка покивал головой в знак согласия и оскалил зубы:
— Отец не пустит. Если я уеду, ему ведь некого будет бить. Но я убегу, как убежали мои старшие полуродные брат и сестра. Отца не было дома. Они собрали свои вещи и ушли жить в какое-то другое место.
104
Казенный раввин — выборная должность в еврейских общинах Российской империи. Кандидатом в казенные раввины мог быть выпускник раввинского училища или общих высших и средних учебных заведений. Казенный раввин представлял общину в правительственных учреждениях. В его обязанности входило принимать присягу у евреев-новобранцев, вести книги записи рождений, бракосочетаний и смертей.