— Хорошо, Хайкл, — сказал реб Авром-Шая, закрыв книгу и вставая. — Если ты покажешь мне человека, которого книги твоих поэтов и философов сделали лучше, я буду за ним носить его белье в бане. Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы прежде, чем я уеду в Эрец-Исроэл, я узнал бы, что ты полностью ушел от Торы.
— Я хотел, чтобы вы узнали, что я не корова, которая брыкается и опрокидывает подойник и выливает все молоко, потому что я подвержен злобе или вожделению, как вы сказали моей матери. Я не тот раб, который не хочет нести бремени Торы и заповедей и «ведет себя распущенно, потому что ему так удобно»[217]. У меня другой взгляд на жизнь. Святоши вздыхают из-за того, что им приходится иметь дело с простыми евреями, в то время как для меня простой еврей, который надрывается, зарабатывая себе на жизнь, — это самый большой аристократ, настоящий ламедвовник!
Махазе-Авром не ответил. Он не верил, что спором может еще чего-то добиться и что-то исправить. Они вышли на улицу, и он спокойно рассказал Хайклу, что его разрешение на въезд в Эрец-Исроэл скоро будет готово. Он рассчитывает отправиться в путь после Девятого ава. До того времени он будет сидеть на даче в Неменчине[218]. Поскольку Юдес закрыла свою лавку, она на этот раз поедет на дачу вместе с ним.
Хайкл сдержал слово и рассказал матери, почему ребе отказался от него. Веля с недоверием и злостью посмотрела на сына, она ведь заклинала его, чтобы он рассказал ей правду. Но по его виду она поняла, что он не шутит, и какое-то мгновение стояла молча. Потом со страхом посмотрела на дверь, не подслушивает ли случайно кто-то снаружи, и заговорила: он, ешиботник, завел в Нареве любовь с женщиной? И именно с женой своего бывшего валкеникского главы ешивы? Она такая красивая? Она должна быть еще тем товаром! А его ребе узнал об этом и еще с ним разговаривает? Значит, его ребе действительно самый большой праведник на свете, если разговаривает с таким гултаем[219].
— Господи, спаси и сохрани! Тьфу, тьфу! — повторяла Веля.
Хайкл был потрясен не меньше ее: он чувствовал, что мама сердится без злобы, поучает его, не выходя при этом из себя.
Торговка фруктами вытерла руки о фартук, как будто омыла их перед произнесением благословения, и изо всех сил постаралась сохранить строгое выражение лица. Однако ее глаза светились удовольствием, на щеках появился румянец. Против воли она тихо рассмеялась счастливым смехом. Веля хотела знать одно: когда и где ее Хайкл выучился этому? Сколько времени прошло с тех пор, как он был маленьким мальчиком? И торговка фруктами вытерла слезы так, словно ей была сообщена добрая весть, что совсем скоро она поведет сына под свадебный балдахин.
Глава 17
На склоне горы сидели Хайкл-виленчанин и Мойше Хаят-логойчанин. За их спинами сверкали на солнце белые, оштукатуренные стены зареченской синагоги. У подножия горы змеилась Виленка. Перекинутый через нее деревянный мост вел в Бернардинский сад. Был жаркий летний день посреди ава-утешителя. Двое парней сидели наверху на жесткой выгоревшей земле. Окружавшие их деревца и кусты застыли на жаре, резную зелень листьев покрывала сероватая пыль. Вода в Виленке спала. Желтоватый поток сонно и лениво змеился между обнажившихся блестящих, влажных черных камней на дне. Хайкл смотрел вниз, в Бернардинский сад, прорезанный тропинками и широкими песчаными дорожками. Он видел густые зеленые лиственные кроны деревьев и четырехугольные клумбы с цветами, пестревшие белым, желтым, красным и фиолетовым. В солнечных лучах искрилась серебристая пыль фонтанов. Лица прогуливавшихся в саду людей было не разглядеть с горы, можно было только по одежде отличить мужчину от женщины. На скамейках, стоявших вдоль берега, сидели люди. Парочки прогуливались по аллеям. На солнце в колясках лежали младенцы, рядом с ними стояли молодые мамы. Хайкл увидел прогуливающихся мужчину и женщину и стал воображать, что у этой женщины высокий бледный лоб, от шляпы с широкими полями на ее лицо падает тень, она улыбается дружелюбно, но прохладно, и она наверняка еще не замужем, и этот мужчина, идущий рядом с ней, не ее муж; у него была простоватая широкая физиономия и жирные волосы, один из компании богатых бездельников, парень с бычьими глазами, дурак, болтун! И Хайкл не мог понять, о чем разговаривает эта умная и тоскующая женщина на другом берегу с таким грубым и примитивным ничтожеством, как ее спутник.
218
Неменчин — город в Вильнюсском районе Литвы. Современное литовское название — Нямячине (Nemenčinė).