— Работа следственной бригады — неважно, как она называлась — была не слишком успешной, не так ли?
— Нет, мэм, это неверно. Мы достигли успеха и нашли убийцу.
— Кто же им оказался?
— Убийцей был Норман Черч.
— Это было установлено до его смерти или уже после?
— После. Он подходил под все убийства.
— И полицейскому управлению он тоже подходил?
— Я не понимаю.
— Он подходил для полицейского управления, поскольку вы смогли повесить на него все убийства. Иначе вы бы не...
— Задавайте вопросы, мисс Чэндлер, — прервал ее судья.
— Простите, ваша честь. Лейтенант Ллойд, человек, который, по вашим словам, являлся убийцей — Норман Черч — сам был застрелен спустя шесть убийств после того, как была создана ваша следственная бригада. Это так?
— Так.
— То есть вы позволили случиться еще шести убийствам. С точки зрения вашего управления, может ли быть такой результат назван удачным?
— Мы ничему не позволили случиться. Мы делали все, что могли, чтобы остановить предполагаемого преступника. И в итоге нам это удалось. Это мы и называем успехом. Большим успехом, я бы сказал.
— Вы бы сказали... Скажите мне, лейтенант Ллойд, всплывало ли хоть раз имя Нормана Черча за все время вашего расследования, вплоть до той ночи, когда он, безоружный, был застрелен детективом Босхом? Был ли хоть какой-то намек на то, что он и есть убийца?
— Нет, не было. Но мы соединили...
— Просто ответьте на заданный мною вопрос, лейтенант.
Получив отрицательный ответ, Чэндлер заглянула в желтый блокнот, лежавший перед ней на стойке. Босх заметил, что Белк непрерывно делает пометки в одном из своих блокнотов, а в другом записывает вопросы.
— Хорошо, лейтенант, — сказала Чэндлер, — вашей следственной бригаде не удалось остановить предполагаемого преступника, как вы его называете, пока он не совершил еще шесть убийств уже после создания бригады. Справедливо ли будет сказать, что вы и подчиненные вам детективы находились под мощным давлением — от вас требовали поймать его и закрыть дело?
— Да, на нас оказывалось давление.
— Со стороны кого? Кто на вас давил, лейтенант Ллойд?
— Ну, как кто? Газеты, телевидение. Да и управление на меня нажимало.
— Каким образом? Я спрашиваю об управлении. Вы встречались со своим руководством?
— Я ежедневно встречался с капитаном — начальником отдела по борьбе с грабежами и убийствами и еженедельно — каждый понедельник — с начальником управления.
— Что они вам говорили по поводу окончания дела?
— Они требовали, чтобы дело было поскорее закончено. Ведь люди продолжали умирать. Я и без них знал, что это необходимо, но они продолжали напоминать.
— А вы передавали их требования детективам из вашей следственной бригады?
— Конечно. Но им тоже не было нужды о том говорить. Всякий раз, когда обнаруживалось новое тело, мои ребята видели его. Им не надо было читать газеты или слушать об этом деле от начальства — даже от меня.
Ллойд, похоже, оседлал своего любимого конька: тему об «одиноком-полицейском-охотнике-за-убийцей». Босх видел: он не понимает, что угодил прямиком в ловушку, расставленную Чэндлер. В конце процесса она заявит, что полицейские находились под таким прессингом, что Босх застрелил невиновного человека и факты его причастности к убийствам были сфабрикованы. Босху хотелось подать голос и крикнуть Ллойду, чтобы тот заткнулся.
— Таким образом, все члены следственной бригады находились под давлением и их всячески понукали поскорее найти какого-нибудь убийцу?
— Не «какого-нибудь», а вполне определенного убийцу. Да, давление было. Это — часть нашей работы.
— Какова была роль детектива Босха в следственной бригаде?
— Он возглавлял группу Б, работавшую по ночам. Босх являлся детективом третьего класса, поэтому он руководил группой во время моего отсутствия, что случалось довольно часто. Вообще-то я выходил и в дневные смены, и в ночные, но обычно все же работал днем с группой А.
— Вспомните, не говорили ли вы детективу Босху примерно такой фразы: «Мы должны достать этого парня». Или что-то в этом роде.
— Такой фразы я не произносил. Но я говорил примерно то же самое во время бесед с членами ночной группы. Босх при этом присутствовал. Это являлось нашей целью, так что не вижу тут ничего дурного. Мы были обязаны достать этого парня. Сложись подобная ситуация еще раз, я сказал бы то же самое.
Босху стало казаться, что Ллойд сводит с ним счеты за то, что он лишил лейтенанта интересного зрелища, в одиночку расправившись с Кукольником. Теперь в его ответах Гарри усматривал уже не просто сверхъестественную глупость, но некий злой умысел. Нагнувшись поближе к Белку, Босх прошептал:
— Этот козел топит меня, потому что я лишил его возможности самолично пристрелить Черча.
Прижав палец к губам, Белк велел ему молчать и продолжал что-то строчить в своем блокноте.
— Приходилось ли вам когда-нибудь слышать о научном подразделении ФБР, занимающимся поведенческими проблемами? — спросила Чэндлер.
— Да, конечно.
— Что входит в его функции?
— Помимо всего прочего, они изучают убийц-маньяков, составляют их психологические портреты, психологические портреты жертв, консультируют и так далее.
— В деле, которое вы расследовали, насчитывалось одиннадцать убийств. Какой совет дало вам поведенческое подразделение ФБР?
— Никакого.
— Почему же? Они не сумели ничего подсказать?
— Нет, просто мы к ним не обращались.
— Ага, и почему же вы к ним не обращались?
— Ну, мэм, мы думали, что сможем управиться собственными силами. Мы сами составили психологический портрет и считали, что никакой особой помощи от ФБР нам не требуется. Нам помогал полицейский психолог доктор Лок, который в свое время являлся консультантом ФБР по преступлениям на сексуальной почве. Помимо него с нами работал и штатный психолог управления. Мы считали, что у нас все в порядке.
— Может быть, ФБР само предлагало вам помощь.
Тут Ллойд заколебался. Похоже, он наконец сообразил, к чему она клонит.
— Да, кто-то оттуда звонил после того, как пресса подняла шумиху вокруг дела. Они захотели подключиться. Но я сказал, что у нас все в порядке и помощь не нужна.
— Жалеете ли вы сейчас об этом решении?
— Нет. Не думаю, что у ФБР могло бы получиться лучше, чем у нас. Они обычно подключаются к делам, которые расследуют небольшие полицейские управления, или к тем, о которых много пишет пресса.
— Вы же считаете, что это нечестно, так?
— Что?
— «Мы — маленькие, но гордые» — по-моему, это именно так называется. Не любите, когда приходит ФБР и начинает командовать, верно?
— Нет. Все было так, как я сказал: мы и без них могли справиться.
— Разве не правда то, что на протяжении долгого времени между полицейским управлением Лос-Анджелеса и ФБР существует конкуренция и взаимная зависть, приведшие к тому, что две эти организации редко общаются или работают друг с другом.
— Со мной этот номер не пройдет.
Пройдет с ним этот номер или нет, не имело никакого значения. Босх видел, что Чэндлер набирает очки у жюри присяжных. Значение имело лишь одно: пройдет ли этот номер с ними.
— Ваша следственная бригада разработала психологический портрет преступника, не так ли?
— Да. По-моему, я только что сказал об этом.
Она спросила у судьи Кейса разрешения подойти к свидетелю и ознакомить его с документом, названным ею как вещественное доказательство 1А со стороны истца. Она вручила документ клерку, а тот передал его Ллойду.
— Что это, лейтенант?
— Изображение предполагаемого преступника и его психологический портрет, сделанные нами, кажется, после седьмого убийства.
— Каким образом вам удалось сделать этот рисунок?
— Между седьмым и восьмым убийством к нам обратилась женщина, которую преступник также пытался убить, но ей удалось уцелеть. Она сумела вырваться от этого человека и позвонить в полицию. С ее слов наш художник и нарисовал портрет.