Хотели раненого комиссара на госпитальное судно, которое в Кронштадт уходило, переправить, а он подозвал командира и говорит:
— Командир, вместе мы с тобой плавали, вместе воевали, и уж если тонуть — пускай тоже вместе…
Махнул командир рукой: оставьте его, мол, на тральщике.
Бомбы на катера перегрузили и дальше на Эзель повезли.
И снова наши летчики бомбили Берлин. Пехотинцы говорили тогда:
— Раз летчики долетают, и мы дойдем!
СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ
В теплую августовскую ночь 1941 года тральщик «Кнехт» уходил из Таллина. К городу приближались фашистские войска, и город и порт было приказано оставить.
Узкий и длинный голубоватый корпус корабля то входил в полосы тумана, то стремительно выскальзывал из них. Клочья тумана вились вдоль бортов, цепляясь за леерные стойки.
Только миновали мыс Юминда, как вахтенные доложили командиру:
— Прямо по курсу видны люди на плавающих предметах!
Командир поднял к глазам тяжелый бинокль. Далеко на пологих волнах качались обломки досок… Люди звали на помощь… Это были моряки и пассажиры с торпедированного фашистами транспорта.
Командир приказал вахтенным наблюдать за морем и воздухом. Он знал: застопорит тральщик ход — его легко можно потопить торпедой или бомбой.
Вывалили за борт шлюпки, принялись подбирать с воды людей. Бросали концы с бортов тральщика тем, кто сам подплывал, подтягивали, вытаскивали. Спасли тридцать человек. Тральщик дал ход. Забился на ветру флаг. Небо чистое, горизонт ясный. От утреннего тумана — ни следа. Справа слышен грохот канонады — бой идет на суше. Слева по воде грохот доносится — бой идет на море…
Снова вахтенные докладывают командиру:
— Видим обломки корабля… Людей видим… Слева по борту…
Развернулся тральщик. Подошел. Застопорил машины. Хорошо, что самолетов врага не видно, где-то они в другом квадрате, в другой части залива. Чуть движется тральщик по инерции в тишине. Люди с воды кричат, руками сильно плещут: боятся, что не заметят, не подберут.
Пулеметы тральщика стерегут небо, пушки стволами нацелились в море.
— Подобрали сорок четыре человека, — доложили командиру. — Все помещения на корабле заняты спасенными.
— Возьми ключ, — сказал командир комиссару, — открой мою каюту. Двух человек можно положить на койку, трое поместятся на полу. — И скомандовал: — Полный вперед!
Помчался, полетел на крыльях белой пены тральщик. На предельных оборотах работают машины. Уже далеко позади оставили остров Сескар, и до Кронштадта несколько часов ходу. Снова вахтенные:
— Человек за бортом! Много людей на воде!
И снова командир приказывает остановиться. Сам на мостике словно застыл, навис над палубой. Уж и людей принимать некуда. Но и в море не бросишь! Командир молчит, не подгоняет матросов, ждет. Всех до единого, кажется, подобрали. Нет, видят, один еще далеко плывет. Командир присмотрелся: человек в одном нижнем белье, в руке — винтовка со штыком, другой рукой подгребает. Подобрали и его. На палубе обессилел человек, упал на руки матросам.
— Прикажи, чтобы дали одежду, — сказал командир комиссару, — да узнай фамилию. Этого солдата к награде бы представить. Солдатский долг твердо помнит.
Двинулся вперед тральщик. Уже близко и Кронштадт.
Добрался тральщик до своих и всех спасенных доставил.
А тот солдат с винтовкой так среди других незаметно на берег и сошел.
ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЕГЕНДЫ
Был я на Севере, в городе Мурманске, и случайно узнал об Александре Шейченко. В годы Великой Отечественной войны он, еще мальчишкой, воевал с фашистами на Малой земле — юнгой на «морском охотнике».
Однако мне с самого начала не повезло. Когда узнал я адрес Шейченко и вечером пришел к нему домой, мне сказали:
— Александр Дмитриевич только что уехал в порт. Там вы его и найдете. Спросите капитана траулера «Сулин».
На следующий день я был в порту и искал траулер «Сулин». Но «Сулин» ушел в Южную Атлантику — на лов рыбы и должен был возвратиться через четыре месяца…
Год спустя приехал я в Новороссийск и решил узнать подробнее о том, как юнга Саша Шейченко воевал в этих местах, на Малой земле. А мне говорят:
— Вы знаете, две недели назад Шейченко был здесь. Он приезжал в отпуск и побывал в гостях у новороссийских пионеров. Много рассказывал. Отвечал на вопросы ребят. Чуть-чуть бы вам поспешить — застали бы его. А сейчас Александр Дмитриевич уехал обратно в Мурманск, потому что отпуск у него кончился.
Снова, как видите, неудача. Я расстроился. А люди говорят: