Уже потянув рубашку, Захар услышал странный звук. Беспилотник? И, обернувшись, замер с вытаращенными глазами. Метрах в тридцати от него, не особо торопясь, летела пчела. Пузатая такая, мохнатая, красивая очень, полосатенькая. Вот только размерами эта пчела была с крупную кошку. Или с небольшого, но упитанного пёселя.
– Мать моя женщина! Это ещё что за летающая бочка? Мутант какой-то? Я что, в Чернобыле?
Захар не мог оторвать взгляд от летающего монстра и внезапно над пчелой появилась жёлтая надпись: «Медоносная пчела Ора. ??».
– Надпись над пчелой? Это как? Это чего за приколы такие? Здесь что, где-то камера? Эй, что за шутки?
Пчела зависла в воздухе и, развернувшись, уставилась фасеточными глазами на человека. Внезапно, надпись изменилась. Она стала красной и теперь гласила: «Злая медоносная пчела Ора. ??».
– Злая? И кто же её разозлил? Чего ты на меня уставилась? Я тебя вообще не трогал и цветы твои мне не нужны, я цветы не ем…
Взвыв как вертолёт, пчела со скоростью пули врезалась в Захара, сбив его с ног, вонзила в грудь жало, размером с кинжал, заодно перекусив ему нос и мгновенно отлетела, снова зависнув в воздухе.
– А-а-а-а-ааааа.
Слева вверху появилась зелёная полоска, которая мгновенно уменьшилась наполовину и стала жёлтой, продолжая уменьшаться. Перед глазами появилась проекция моргающей зелёной капли с небольшой подписью: «Яд медоносной пчелы Ора: периодический урон ядом, паралич».
– Охре… Эт, мля… А ты сама подыхать не собираешься? Ты же пчела… – Захар почувствовал, как отнимается язык и всё тело. Он ещё мог шевелить пальцами и моргать, но вот рукой помахать уже бы не смог.
Пчела умирать не собиралась. Она втянула в брюшко огромное жало, приземлилась прямо на Захара и деловито начала разрывать ему живот, мерзко чавкая довольно крупными кусками мяса.
«Пчела людоед?! Да какого лешего здесь творится! Как же больно!!! Мои кишки!!! Назад ведь не соберёшь, гадина ты крылатая! Тварь!!! ТВАРЬ!!!». В глазах помутнело, но Захар мог только мычать, пока его живьём уминала пчела-переросток.
Полоска моргнула красным и стала серой. Захар умер, провалившись в чёрное ничто.
2
Спустя вечность, а может быть и мгновение, Захар вдохнул и открыл глаза. Он лежал на мраморном полу огромнейшего помещения, размерами со стадион. Гигантские резные колонны уходили вверх на непостижимую высоту, а вдоль стен размещались громаднейшие исполины искусно созданных статуй людей и не очень. Не поле. И пчёл нет. Уже хорошо. Руки сами легли на живот, убедиться, что он цел.
– Надо же, целый… И вроде не помер…
– Помер-помер, не сомневайся, – раздался рядом мужской голос, – понравилось умирать?
– Издеваешься?! Да меня живьём жрали! Твоих рук дело?!
Захар поднялся, рассматривая мужика перед собой. Очень маленького роста, метра полтора, зато очень широкий и плотный. Ширине плеч можно было только позавидовать, а под чёрной рясой угадывались огромные бугры мышц. Мясистый нос, маленькие внимательные глазки под кустистыми бровями, ухоженная густая борода с проседью, украшенная косичками и вплетёнными в них лентами, на голове скуфья.
– Ты, блин, кто? – удивлённо спросил Захар, всё ещё поглаживая живот.
– Я, блин, Привратник.
– Круто, а это вот? – он развёл руками.
Привратник внимательно посмотрел Захару прямо в глаза, пожевал нижнюю губу.
– Христианин. Православный. Сложно с тобой будет. В общем, это зал богов! Сюда попадают все умершие под Цемфеладой.
– Цем… Чего?
– Так называется наше солнце. Раньше его считали божеством, потому оно имеет собственное имя.
– А теперь?
– Теперь нам доподлинно известно, что это звезда, в недрах которой протекают термоядерные реакции.
– Понятно. Грамотные. А если не под солнцем умер, ночью, например?
– Какая разница? Цемфелада ведь никуда не делась. Просто планета другой стороной повёрнута.
– Логично. Ты меня сюда принёс?
– Ты глухой? Или тупой?
– Слышь, ты, хрен в тюбетейке! Я не посмотр…
– Скуфья. Ударение на последний слог. И не хами мне, а то я тебя Жору в аренду сдам.
– Что ещё за Жора?
Привратник развернул Захара, указав на одну из статуй.
– Видишь вон ту жирную тушу с мордой кабана? Жор. Божество. Наимерзейший тип. Очень жадный, жестокий рабовладелец и извращенец.