За’Хару даже есть расхотелось. Граф нарисовал очень мрачную картину.
— И кто их делать будет, умертвий этих?
— Личи, которых пришлёт Ансинарх. Кстати, у него и любимчик есть, не забыли?
— Икной…
— Он самый. Есть ещё одна важная вещь. Никто не пришлёт сюда все четыре корпуса.
— Граф, скажите, откуда вы всё это знаете?
— Я долго живу и половину жизни воевал. Уже встречались мне похожие схемы. Не в Иретирии, но не суть. Может быть не всё точно так, как я сказал будет, но общий смысл действий врага мне предельно ясен.
— Значит, он будет превращать в умертвия крестьян…
— Да, но ещё он в обязательном порядке создаст умертвия из тех дворян, что пошли за ним. Эти будут по-настоящему очень опасны и составят костяк его армии.
— Без личей он ничего подобного сделать бы не смог.
— Даже некроманту провернуть подобное не по силам, не то что чёрному магу. Этой работой займётся Икной, слуга Ансинарха. Уверен, что самому Огастину поручат демонов.
— Да что за мир такой! — За’Хар даже расстроился, — Мало этих тварей, ещё и какие-то демоны? И это мой мир вы называли адом?
— Не расстраивайся ты так, — успокоил друга Флор, — с демонами всё не так просто. Демону сосуд нужен, время на порабощение и поглощение, жертвы для усиления. В общем, им здесь не просто живётся. Но вот если прижились, тогда да, тогда нужно бить тревогу.
— А дворяне, что с Огастином пошли, совсем дурные? Как они на подобное согласятся?
Граф рассмеялся:
— Посмотри вокруг. Они грабят «предателей», вот куда они смотрят. Набивают карманы, да слушают обещания принца. Бывшего принца.
— Да уж…
— Чем быстрее мы с ним покончим, тем меньше он успеет натворить, — твёрдо заявила Цемфелада, сжав кулачок.
— Жаль, я уже стар. Мечом помахать ещё могу, но вот дороги не вынесу, только мешать буду. Если подождёте пару дней, пока мои сыновья вернутся, дам вам полсотни воинов.
— Спасибо, но мы справимся, а люди вам самим пригодятся.
— Мало вас… Хотя, вы же орден. Может и правда справитесь. Нежитью только не станьте. Не хватало нам ещё умертвия двести семнадцатого уровня.
Исория представляла собой жалкое зрелище. Старики, дети и немного успевших сбежать «призывников». Люди не знали, что им делать и как быть. Армия Огастина грабила и своих. Летом с голоду не помрёшь, конечно, но это мало утешало. Кто будет урожай собирать, на чём его перевозить, обрабатывать.
Стали попадаться и дезертиры, бежавшие от чёрного мага. Группе ордена попались трое дворян с одной лошадью. Увидев группу в белых мантиях с символами ордена на груди, они хотели спрятаться, но не успели.
Мииса взмахнула посохом и вокруг беглецов появились сразу пять огромных духов тигров, которые хоть и выглядели бесплотными, рычали как настоящие. Рыцари молча стали на колено, сняли пояса с оружием и протянули его в сторону Цемфелады.
— Мне не нужно ни ваше пленение, ни ваше оружие, встаньте. Куда вы идёте?
— Возвращаемся домой, богиня. Если королева нас простит.
— Королева помиловала всех. Вас не будут преследовать. Если вы не совершали преступлений против короны после помилования, можете вернуться даже на службу.
Рыцари переглянулись, их лица посветлели, они даже заулыбались, поспешно застёгивая пояса.
— А я вам говорил, — прошептал один из них, — не будет королева преследовать своих же рыцарей. Мы же не на стороне врага были, а на стороне законного короля.
— Да помолчи ты…
— А чего молчать? На нём корона была? Была! Мы не преступники.
— На башке Огастина тоже корона есть, это его даже человеком не делает.
— Забавные вы ребята, — улыбнулся За’Хар, — пообедаете с нами? Заодно, расскажете, что там у Огастина новенького.
— Пообедать? Если есть чем, мы всегда рады. У нас из еды только пояса вот кожаные, больше ничего нет.
Рыцари оказались простыми ребятами, открытыми, лёгкими в общении. Говорили, что думали, а думки были о еде, бабах, сражениях и добыче.
— На северо-восток надо идти! Там всегда есть с кем воевать. Здесь позор один!
— Да, гнилое это дело, своих обирать. Если барона соседского раздеть, это дело личное, дворянское, а вот так, своих же крестьян грабить… Я рыцарь, а не разбойник, я добычу на войне беру! Всё твоё, что мечом добыто!
— Поганый он и есть поганый. Потому и ушли.
— Поганый? Это вы о принце? — За’Хар повернул разговор в нужное русло, пока снова не началось обсуждение прав на добычу.
— О нём. Сразу-то никто ничего не понял, не до этого было, а потом поздно стало. Я сам маг и хоть стихийник, но, что такое иллюзии не понаслышке знаю, вех набрано на это дело много. На войне полезная штука. Да и ауру прятать не раз приходилось. Тёмная она у него. Чёрная. Я по ауре понял, что-то не так, а потом и иллюзии рассмотрел. Когда понял, кто передо мной, полным дураком себя почувствовал.
— Да, принц, вернее, чёрным маг Огастин, шедр был и на награды, и на обещания. Что грабил, всё раздавал, а мы радовались и как бараны за ним шли. На бойню.
— Еле ноги унесли.
— Чего так? Просто встать и уйти нельзя?
— Раньше можно было. Теперь отступники не пускают. Но не только с ними проблема. Как оказалось, за нами, чуть не целое войско умертвий след в след идёт.
— Что ещё за отступники?
— Психи ненормальные. Типа, отказавшиеся от светлых богов и перешедшие под власть тёмных. Ну а те и рады! Таких уродцев из них потом создают, до конца дней при свете спать будешь, если увидишь.
— Нежить Огастин из людей делает, вот что теперь там происходит. Кто его взгляды разделяет, переходит в отступники. Остальных под нож. Нас семь человек бежало, выжили мы трое. Ну и лошадка вот, Тутуня Храбрая. До дома доберёмся, я ей даже пенсию назначу и личного конюха, заслужила.
— Куда он направляется, не знаете?
— Знаем, конечно. Сначала в Приму, оттуда в Овис. Приму ему никак оставлять без присмотра нельзя, это западные ворота Исории. Довольно мощная крепость, да и дворяне там, не самые ярые поклонники короля.
— Кстати, чуть не забыли вам сказать. Не ночуйте вблизи деревень, если и правда дальше собираетесь идти.
— Почему?
— Здесь лич появился. Не известно, один или несколько, но этот гад по деревням да сёлам ходит, где Огастин успел побывать и мёртвых поднимает. Мы дважды так на мертвяков напоролись. Стоят, словно столбы, а чуть повеяло духом людским, или зашумел кто, так бегут, зубами клацая. Если вот так ночью навалятся толпой, могут и сожрать. Он увечных да потрёпанных и малорослых на месте оставляет, уводит с собой только целых и крупных, вот они и бродят потом толпами по лесам, эти недоделки.
Не соврали бродяги. Спустя полтора часа выехали на безымянную деревню. Возле одного из домов, в тенёчке, упёршись взглядом в стену стоял зомби, с обглоданной человеческой рукой. Недалеко лежал истерзанный труп, возле которого пировали вороны и мухи.
— Интересно, почему они всегда лицом к стенам стоят? — поинтересовался За’Хар.
Ответила Мииса:
— У них зрение плохое. Чтобы не бегать за воробьями да белками, они смотрят в стену или дерево и ориентируются на слух. Если услышат что-то знакомое или необычное, громкое, тогда идут смотреть, что там такое. Хорошо реагируют на человеческие голос, шаг, бег. Знают, что это такое.