Как бы то ни было, но содержательные беседы с Надеждой сыграли свою роль, и Катя все чаще и чаще стала обращаться к ней за советом. В конце концов, она стала считать свою "бабушку" чуть ли не подружкой, которой всегда можно излить горе и посоветоваться по любому вопросу.
И такое время вскоре настало: Катя в Париже познакомилась с сыном императора Вильгельма II, кронпринцем Прусским Вильгельмом III.
Практически, они были ровесниками. Вильгельм III, пораженный в самое сердце красотой Кати, ее широкой известностью и большим кругом поклонников, презрев приказ отца поскорее возвратиться в Берлин после посещения выставки в Париже, стал ухаживать за ней, ежедневно назначал свидания, на которых они обсуждали многие вопросы, в том числе отношения между Германией и Россией. Кронпринц был весьма симпатичным молодым человеком. К Кате он относился трепетно, считал, что он любит ее, и даже сделал ей предложение руки и сердца, не поставив об этом в известность свою семью.
Надежда неоднократно предупреждала Катю, что у этих отношений отсутствует будущее. Советовала иметь с Вильгельмом ровные, спокойные отношения, предрекала вмешательство семьи в отношения между Катей и кронпринцем.
Об этих отношениях, а также предложении, сделанном Кате Вильгельмом III, было немедленно доложено его отцу, и тот принял необходимые меры: сын принудительно был доставлен в Берлин, где у него состоялся нелицеприятный разговор с отцом. В итоге, он был вынужден написать Кате письмо, в котором объявить о разрыве отношений.
Катя к такому повороту отбытий была готова и не особенно горевала, еще раз убедившись в хорошем знании жизни Надеждой.
К этому моменту круг ее воздыхателей еще более расширился, и потеря одного из них, даже в ранге кронпринца, особенно не огорчала. Тем более, что глубоких чувств к нему она не испытывала.
А вот появление в своем окружении Уинстона Черчиля, только что возвратившегося с англо‑бурской войны, где он работал репортером, и ставшего начинающим политиком в Англии, она заметила. Их общение носило характер легкой влюбленности с обеих сторон. Частые встречи, совместные ужины в ресторанах Парижа, закончились ничем: Уинстон был вынужден вернуться в Лондон, карьера политика требовала его постоянного присутствия в Англии.
Надежда, на жалобы Кати о постоянных проблемах с воздыхателями, говорила, что еще ее время не пришло.
– Встретится еще тебе на твоем жизненном пути человек, без которого ты не сможешь жить, а пока совершенствуйся как актриса, купайся в лучах славы, и не теряй головы! – говорила она.
1900 год заканчивался. Поданцами был перейден очень важный рубеж – до конца периода становления оставалось четыре года.
Глава десятая. Дела политические
Алексей в очередной раз встретился с митрополитом Владимиром в августе 1900 года в Успенском соборе в Кремле в разгар Всемирной выставки в Париже.
– Как идут дела у Александра по реализации плана?
– Слава Богу! С Вашей помощью получено разрешение, построена радиовышка и запущено радиовещание. Уже идут передачи выступлений московского симфонического оркестра. У меня дома есть радиоприемник, и мы всем семейством слушаем музыку!
– Но ведь так можно передавать и богослужения из церквей, и читать проповеди, и делать различные передачи на религиозные темы!
– Это так, Ваше Высокопреосвященство!
– Отец Алексий! Подумай и дай мне предложения по использованию радио в целях пропаганды РПЦ.
И еще. Нельзя ли хоть на время установить радиоприемник тут в соборе, чтобы при случае я мог показать действие радио членам Священного синода?
– Конечно можно! Но кроме радиоприемника придется установить электрогенератор, ведь радио приводится в действие электричеством. Также привезти бочку солярки, для работы этого генератора. Все это установить, соединить и настроить. Также нужна антенна. Этим можно будет заняться только после возвращения наших специалистов из Парижа. А пока Вы можете приехать ко мне домой, и послушать радио у меня.
– Понятно. Есть ли еще какие‑нибудь новости?
– Я слышал, что дело с продажей Порт‑Артура Германии "на точке замерзания". Некому поднять этот вопрос перед Императором. Тут Вы никак не можете помочь?
– Та‑а‑а‑к. Постой‑ка! В Берлине имеется Свято‑Князь‑Владимирское братство – православное русское церковное братство в Германии, основанное в 1890 году настоятелем посольской церкви св. Владимира в Берлине протоиереем Алексием Мальцевым как благотворительное общество, помогающее оказавшимся в беде российским подданным любой христианской конфессии и православным христианам любой национальности. В задачи братства входит и сооружение, и содержание православных храмов в Германии.
Членами этого братства являются и Великие князья. Я также вхожу в него. Я переговорю с Великой княжной Елизаветой Федоровной, и мы подумаем, с какой стороны лучше затронуть эту тему перед императором.
А не называл ли Александр цену, которую можно запросить с Германии за передачу ей Порт‑ Артура?
– Кажется, называлась сумма в полмиллиарда золотых рублей.
– Будем из нее и исходить. Я попробую что‑нибудь сделать! Жду от тебя предложений по использованию радио. И на этой неделе я приеду к тебе домой и посмотрю, как оно работает!
– Буду очень рад Вас видеть!
Митрополит Владимир, посоветовавшись с Великой княгиней Елизаветой Федоровной, а та со своим мужем, Великим князем Сергеем, решили, что лучше всего для этих целей привлечь Великих князей Владимира Александровича – покровителя этого братства от царствующего дома и Алексея Александровича – члена братства.
Для этого он специально съездил в столицу, где и провел переговоры с Великими князьями, рассказав, какое это великое и богоугодное дело – радио. И как можно найти денежные средства для его внедрения в России, расставшись с Порт‑Артуром, который из года в год требует все больше денежных средств, является анклавом и, в случае войны с Японией, который очень трудно будет отстоять. Продав же его Германии, можно заработать деньги для внедрения радио в России, получить в союзники Германию на Дальнем востоке против Японии, и показать Англии и Франции свою независимость в международных делах.
Результатом этой встречи был разговор Великих князей с товарищем министра МИД России Павлом Аристарховичем Воеводиным, который привел еще множество аргументов за продажу Германии Порт‑Артура.
Вопрос медленно "созревал", пока, наконец, в начале января 1901 года Великие князья не запросили императора о совместной встрече с камергером Петром Ивановичем Бецким, удостоенным этого звания и ордена Владимира 2‑й степени за заслуги перед отечеством, в том числе и за разработку и внедрение в России радио.
В пятницу, 25 января 1901 года Петр Иванович был приглашен в Зимний дворец на встречу с Николаем II. О встрече ему сообщили заблаговременно. Поэтому, будучи ранее пожалован должностью камергера, он успел пошить соответствующий мундир, подучить этикет для встречи с императором и примерить на себя полученный Императорский орден Св. Владимира 2‑ой степени. И теперь считал, что полностью готов к встрече. Правда, о чем на ней будет идти речь, ему было неизвестно.
Его провели в кабинет к императору, где также находились Великие князья Алексей Александрович и Владимир Александрович. После взаимных приветствий, Император предложил присесть за стол, за которым расположилась вся компания мужчин.
– Петр Иванович, тот прогресс, которого достигла Россия в создании и использовании радиосвязи, как нам известно, во многом получен благодаря Вашим усилиям, – начал разговор император. – Мои дяди, здесь присутствующие, руководящие Военно‑Морским флотом и войсками Гвардии, считают, что быстрейшее внедрение этого изобретения в армии и флоте позволит нам значительно повысить управляемость и боеготовность вооруженных сил России. Нам интересно услышать Ваше мнение на этот счет с указанием предположительных сроков и затрат на эти мероприятия.