Как же это всё разложить по полочкам-то...
Не успел Большаков вернуться, на него накинулись со всех сторон. Ларькину срочно был нужен очередной анализ квартирной статистики, Рубцова просила немедленной консультации по дешифровке текстов, а у Ахмерова закапризничал бортовой компьютер «Победы». Илья был просто нарасхват. Работал он, как всегда, быстро. До обеда успел расправиться с проблемами Рената и дать несколько предварительных советов Ирине.
Рубцова смотрела на него с изумлением, причину которого Илья хорошо знал. Едва он закончил объяснения, Ирина произнесла с наигранным простодушием:
— Ой, Илюшка, ты знаешь, я тебя... не слышу!
Первый раз в жизни Илья с удовольствием встретил её наивный взгляд и оценил по достоинству её имидж простушки. Раньше все портила способность ощущать протянувшиеся из-под овечьей маски щупальца хищного и жадного любопытства. Теперь ничто не мешало насладиться её актерской игрой, которая только разумом осознавалась как актерская и не давила на психику своей фальшью, диссонансом между внешним и внутренним. Была ещё одна причина, по которой он примирился с рубцовскими штучками. Но её следовало осмыслить, Большаков в тот момент только смутно ощутил, что она появилась.
— Да, что-то со мной случилось. Я теперь тоже не слышу окружающих, — спокойно сказал Илья.
Он выдержал испытующий взгляд Ирины, прекрасно зная из прошлого опыта, каким она его видит: аккуратненький интеллигентный мальчик, честный, умный взгляд через очки, лицо человека, не способного врать, даже не подозревающего о том, что на свете есть ложь.
Большаков предложил Рубцовой какое-то время поработать самостоятельно, а сам занялся поручением Ларькина. Ирина ушла, в определенном смысле, ни с чем. Илья не слышал, чем заняты её мысли, но не трудно было догадаться, что это совсем не шифры. Основная профессиональная черта разведчика — любопытство, а если к тому же разведчик — женщина, её любопытство достигает космических величин.
«Надо будет как-нибудь незаметно сдать ей секрет щита, а то изведется вся, — сочувственно подумал1 Илья. — ГРАСу не нужны неполноценные кадры. ГРАСу нужны полноценные кадры. Проговорюсь об основных принципах за три-четыре разговора, а тренируется пусть сама. Научится. Она девка упорная, к тому же её будет подстегивать тот факт, что я умею что-то, чего не умеет она. Быстро освоит».
Неожиданное холодное спокойствие, с которым он размышлял об Ирине, неприятно кольнуло его, ещё раз напомнив о том новом, что появилось в его отношении к Рубцовой... да и не только к ней.
Он едва успел завершить первый этап выборки данных для капитана, как в «бункере» вновь появилась Ирина.
Защитный экран удерживался на Илье постоянным подсознательным усилием. Большаков не убирал его ни на секунду, но всё-таки, когда дверь ещё только открывалась, он уже знал, кто за ней появится.
«О боги, до чего же она предсказуема, — мысленно застонал он. — Это даже скучно. Сейчас потащит трахаться. Будет меня исследовать под микроскопом. Стоп, это даже в каком-то смысле интересно: сумею я удержать экран во время полового акта?»
— Илюш, — виноватым голосом произнесла Ирина, прислонившись спиной к двери, — у меня не получается. Знаки не систематизируются ни по одному из параметров, которые ты назвал. Или я что-то не поняла. Ты не мог бы отвлечься на минутку и мне помочь? Мне кажется, в библиотеке будет удобнее.
— Я ещё не закончил работу для Ларькина, — с простодушным видом сказал Большаков. — Мне осталось трудов минут на двадцать. Позанимайся пока сама, а?
Убийственный взгляд Рубцовой был ему ответом. «Трус, — читалось в нем без всякого астома и телепатии. — При чем тут работа? При чем тут Ларькин? И что значит «сама»?!» Ирина отделилась от двери и приблизилась к пульту, засунув кулаки прямых, почти не согнутых в локтях рук в карманы джинсов.
«Поза сексуальной агрессии, — отметил про себя Илья. — ещё немного — и она меня изнасилует прямо здесь. Хватит кокетничать, пора соглашаться».
— Иду.
Он поднялся из-за пульта, и Рубцова сделала строевой шаг назад, пропуская его перед собой, как конвоир арестованного. Проходя мимо Ирины, Илья заметил, как изменилось выражение её лица: глаза с томной поволокой, ноздри чувственно подрагивают, во всем облике зловещее высокомерие-— некоторые женщины именно так пытаются изобразить пик сексуального влечения. Тело Рубцовой, как послушный и точный прибор, настраивалось на новый вид работы. Похоже, Лесник был прав, называя её своим ювелирным инструментом.