Последние слова его, уже почти выкрикиваемые, утонули в глухой тишине.
— Поэтому, — уже успокоившись, продолжил Дагон, — я предлагаю вам весьма выгодную сделку: вы все, — он сделал обширный жест рукой, — отправляетесь отсюда с миром и по пути забываете всё, что тут повидали. А я, в свою очередь, торжественно обещаю не чинить вам никаких препятствий.
И, если на эту самоуверенную речь Дарк и Леон, казалось, никак не отреагировали, то по лицу Шангри Валерия увидела, что «позеленеть от злости» — это не просто слова.
— Да ты!.. Да мы тебя! — выкрикнул он, и уж было метнулся в сторону Дагона разъяренным зверем, да только маги, вполне ожидавшие чего-нибудь в этом роде, успели схватить взбалмошного юнца за руки. Поняв, что едва всё не испортил, Шангри мигом поостыл.
— Наш юный друг не совсем правильно выразился, — начал Леон, — следовало бы сформулировать вопрос так: а если мы не согласимся на твои условия, тогда что? Ты в засаде, Магнус, разве не ясно? Или ты наивно полагаешь разделаться со всеми нами? Боюсь, что силы неравны.
Всё это время Валерия осторожно отодвигалась от Архимага в сторону. А сейчас, видя, что внимание его всецело обращено на брата, девушка тенью скользнула за спину Дагона.
— И вновь ты не прав, брат. Недооцениваешь… Той силы, что мне удалось здесь собрать хватит, чтобы уничтожить ВЕСЬ этот мир единовременно. Мне больше незачем будет вытягивать ее по крупинкам — зачем ждать, если можно взять всё сразу? Правда, сорвется сложнейший эксперимент, придется начать всё с начала где-то в другом месте, — Архимаг с напускным сожалением поцокал языком. — А вздумается вам меня убить — опять таки, сорвется лавина Тьмы. Результат, в конечном итоге, тот же. Убедительно?
Презрительно поморщившись, Дарк отвернулся. Старик, кажется, всё продумал. Другое дело если бы он был тут один, без товарищей — тогда бы, пожалуй, показал Архимагу, кто не боится смерти. Но рисковать жизнями самих близких друзей, своего ученика… Нет. Он на это не пойдет! Но и согласиться с условиями этого бездушного убийцы всего живого — нельзя. Что же делать? Хотя… Рэйнорд! Боги, как же он не понял всего сразу! Проклятье! Этого нельзя допустить…
— Вот ведь! А ты хитер, брат. Похоже, я тебя недооценивал, — Леон рассмеялся, стараясь выглядеть непринужденно. Сделав вид, что готов подчиниться, маг просто рассчитывал выгадать время.
Валерия лишь скрипнула зубами, перебросив меч из руки в руку. Вот она, вражеская спина, по-старчески ссутуленная, с выступающими лопатками. Один удар поставил бы в этой истории точку, но нет — этот конец станет и их концом. Как же всё сложно! Девушка видела, как подрагивает ладонь Шангри, легшая на эфес сабли… Паренек в ярости, это видно. А Рэй? Как же она могла о нем позабыть! Стараясь не делать резких движений, Валерия осторожно повернула голову вправо. Но… что это? Кажется, ему ни до чего нет дела — Рэйнорд спокойно стоит, расслабленно опершись на гладкое навершие посоха, полуприкрыв глаза. И даже как-то отстраненно улыбается. Как же так? Почему?
— Что ж, по-видимому, твоя взяла, — Леон кисло усмехнулся, покрутил в руках снятую шляпу. — Стыдно признаться, но мне, да и Дарку, я думаю, нечего тебе противопоставить. С твоего позволения, мы заберем наших ученичков и удалимся?
Дагон заметно колебался. Не слишком ли легко далась ему эта победа? Хотя, с другой стороны, он хорошо знал брата — тот никогда не совершал необдуманных поступков. Не принимал скоропалительных решений. Вот и сейчас поступает совершенно правильно — а что ему еще остается? Леон никогда бы не рискнул жизнями не только товарищей, но даже и незнакомых людей. Слишком он…э… правильный что ли? Совесть, честь. Тьфу! Одно жаль — не видать ему, Магнусу, теперь Рэйнорда, как своих ушей. А ведь какой бы ученик вышел! Он научил бы его такому, о чем Дарк и подумать боялся. Да… А так пропадет мальчишка, дальше упокоения нежити в захолустных мирах не пойдет. Обидно. Такой талант пропадет — ничего-то после себя не оставит. Не то что он, Архимаг. После достижения подлинного бессмертия, Юниверсум увидит его настоящее лицо. Не много ни мало — лицо нового бога! Еще каких то две-три сотни лет, десяток примитивных, недоразвитых миров — кому, спрашивается, они нужны? — и Архимаг получит то, к чему так давно стремился. А ведь сам, своим умом дошел до этого! Приятно вспомнить…
— Идите, идите, — устало махнул рукой маг, — у меня тут еще уйма дел… И ты иди, деточка, — Архимаг обратился особо к подобравшейся, едва не шипящей, как кошка, Валерии.
Кажется, Магнуса даже немного забавляло происходящее. Эта дева готова бросить меч и вцепиться когтями в его лицо. Молодая еще, глупая — не знавала поражений, не умеет молча принять неизбежное. Научится еще — вся жизнь впереди. И это по его, Дагона, милости у неё останется эта жизнь!
Еще раз осмотрев всю честную компанию, являющую собой безмолвный монумент ярости и отчаяния, Архимаг упругой походкой зашагал прочь. Но… недалеко же он ушел!
Неожиданно Дагон остановился, и едва сдерживая дрожь, обернулся. Испуг и недоумение успели отразиться на его лице, прежде чем оно, а затем и вся его долговязая, сухощавая фигура начали растворяться. Да-да, просто растворяться в воздухе, словно иллюзия. Будто маг был не настоящим человеком из плоти и крови, а плоской картинкой, нарисованной акварельными красками. И вот, кто-то невидимый плеснул водой, и краски потекли, обнажая пустой холст с фоном из острых гор на заднем плане. Дагон становился все прозрачнее, бесцветнее, растворяясь в воздухе серым дымком. Это жуткое зрелище могло показаться сном, наваждением, если бы не пронзительный, терзающий слух, крик. Если бы не леденящий ужас в блекнущих, стираемых с холста бытия, невидимой рукой, глазах.
Вскрикнув, Валерия попятилась. Она стояла ближе всех к месту трагедии, и видела всё слишком отчетливо, но, несмотря на страх, не могла заставить себя ни отвернуться ни закрыть глаза. Так, она всё смотрела и смотрела, пока от Архимага не осталось и следа. Казалось, его растопило солнце, развеяло ветром — или, быть может, Дагона не было совсем? Сколько времени прошло — минута, две, пять? Девушка не могла найти в себе сил даже шевельнуться. Что теперь будет?
Наверное, она бы еще долго так стояла, в отчаянии ожидая конца, если бы на плечо не легла чья-то рука. Даже сквозь плотную кожу куртки девушка почувствовала холод…
— Рэй! — Валерия обернулась и снова замерла, глядя на него широко открытыми глазами — Что… что с тобой?!
— Н. ничего, — голос некроманта был хриплым, царапающим слух, — скоро пройдет.
И он крепко прижал рыдающую девушку к своей груди, баюкая, как ребенка. Всё, всё пройдет. Стало чуть больше серебра в волосах — не беда. Но победила ведь всё-таки жизнь — она всегда должна побеждать…
Леон взглянул на Рэя, на Дарка и виновато отвел взор. И учитель и ученик были похожи сейчас на глубоких стариков — потухший взгляд, сеть морщин на бледных, осунувшихся лицах. Прикосновение Смерти унесло бы одного из них, если бы дугой не разделил удар. Леон знал то, чего не знали ни Валерия, ни Шангри.
Да, кстати, о Шангри… Не вынеся столь трагичной картины, паренёк, хлюпнув носом отвернулся — видно, изо всех сил сдерживает слёзы. Ребенок еще совсем…
— Шангри, — тихо позвал Леон, — ну-ка утри нос, и послушай меня, бывалого. С ними всё будет хорошо! Ясно? Это… как бы тебе сказать, временные последствия. Ни Рэй ни Дарк не останутся такими, как сейчас. И тем более, никто из них не умрет. Пара часов отдыха, хорошая еда и добрый глоток перцовки вернут с того света кого угодно. А через несколько дней они оба будут как новенькие!
— Пустяки, — прокашлявшись, подтвердил Дарк. — Темный маг и должен выглядеть устрашающе, — пошутил он, потрепав юношу по волосам.