- Ведомо мне, что такое Честь, - задумчиво молвил волхв. - Ведомо. Что ж, это иногда даже хорошо, когда она поперек Разума становится... Да только голова человеку дана не только шлем носить. Ею еще иногда и думают. Некоторые. Так что, Разум совсем уж гнать со двора тоже не стоит.
- Поздно о разуме думать, - буркнул Велигой. - Слова-то уже все сказаны.
- А по-моему, как раз самое время. На одной чести Радивоя не сыскать. Тут надо башку приложить.
- Знать бы, к чему. - с досадой махнул рукой витязь.
- А ты приложи, вон, к лавке, да посильнее. Авось что в нее и взбредет. В смысле, в голову.
- Опять ты от ответа уходишь? - озлился Велигой. - Говори прямо, можешь ты помочь мне найти Радивоя?
- Не могу. - ответил волхв и отвернулся.
- Вот так бы и сразу. - Велигой встал. - А то столько слов, что аж говорить теперь тошно.
- Ты куда, дурень?
- Отсюда. Прощевай, Барсук.
- Стой, дубина! Эй, ты что, очумел? Ночь на дворе!
Велигой, не обращая на волхва внимания, направился к сараю, где разместились Серко и репейкина кляча. Досада и разочарование поднялись в душе тяжелой, мутной волной, наполняя черной злобою, затмевая рассудок.
- Да стой же! - Барсук тоже вскочил.
- А что мне здесь делать? - не оборачиваясь, бросил витязь.
- Ночевать! - волхв быстрым шагом двинулся следом.
- Чем больше я потеряю времени на бессмысленную болтовню, тем дольше буду искать Радивоя.
- Да ты без Слова из лесу не выйдешь! Так сильно по упырям соскучился?
- А ты мне Слово скажи, и выйду. Быстрее от меня избавишься. Будешь дальше мудрость свою дремучую постигать...
- Может, хватит выкабениваться, а? - жестко спросил Барсук, нагоняя витязя у самой двери сарая. - Здоровый мужик, а ведешь себя, как пацан голоштанный.
Велигой повернулся к волхву быстро, аж воздух свистнул, и изо всей силы метнул кулак к этой спокойной полосатой харе, что стоит и издевается, глумится над его безвыходным положением... Всю свою досаду, горечь, весь накопившийся за последние дни стыд вложил он в этот удар...
В тот же момент его словно что-то дернуло вперед и вниз, голова взорвалась болью, в глазах будто перунова молния полыхнула. А когда вновь обрел возможность хоть немного соображать, ощутил, что лежит уткнувшись мордой в землю, а из носа во всю хлещет что-то теплое и липкое.
- Ну, успокоился? - раздался над головой голос Барсука. Каждое слово отдавалось в голове так, будто прямо над ухом от души били тараном в чугунные ворота.
Велигой попытался послать волхва на три березы, но получился только сдавленный стон. Зато Барсу вдруг ни с того ни с сего послал себя туда сам, с неожиданной силой подхватил витязя, потащил к лавке. От резкого движения в голове снова вспыхнула дикая боль, Велигой почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
- Дубина, вот дубина... - трудно было понять, к кому относилось сие лестное определение. Барсук взгромоздил обмякшего витязя на лавку, рукавом ктер ему кровь, ручьем хлеставшую из носа. - Ты меня слышишь? Эй, Велигой?!
Волчий Дух попытался ответить, но было страшно даже шевельнуть языком. Затуманенным сознанием вдруг ощутил, как Барсук, опустившись на колени, неожиданно мягко обхватил его обеими ладонями за голову, средними пальцами слегка нажав на виски. Губы волхва чуть шевельнулись, в глазах будто-бы что-то блеснуло...
Боль вдруг исчезла. Без следа. Туман, начавший было застилать зрение, потихоньку развеялся, и первым, на что натолкнулся взор, был озабоченный взгляд голубых глаз Барсука.
- Слава Богам, успел... - бормотал волхв, не убирая рук. - Ящер мне в подпол, хорош же я, ничего не скажешь! Видишь меня? Прекрасно... а ну, смотри в глаза! Смотри, сказал! Так... зрачок узкий, отлично... обошлось вроде... думать надо, прежде чем на кого попало с кулаками кидаться...
Велигой приходил в себя. Боль ушла слишком быстро, все еще боялся сделать лишнее движение, опасаясь, что она вновь вернется. Предупреждал же Белоян, говорил, наказывал башку беречь! Но кто ж мог ожидать! Его, опытнейшего рукопашника, поймал на какой-то до безобразия простой, и потому на диво действенный прием лесной отшельник, который вот уже Боги знают сколько лет только и делает, что на звезды смотрит! Впрочем, сам виноват, сорвался, как бобик с привязи, поднял руку на мирного волхва... позорище, ПОЗОРИЩЕ! А отшельниками не рождаются... ох, как не рождаются! Мог бы и догадаться, ведь тот же Белоян в молодости о-го-го как мечом махал...
Барсук наконец убрал руки, облегченно вздохнув.
- Уф-ф... - он поднялся на ноги, сделал пару шагов взад-вперед перед лавкой. - Ну, чего молчишь, язык ,что ли, откусил?
- Тресни меня еще раз. - осторожно сказал Велигой, удивляясь тому, с какой легкостью это ему удалось.
- Чего-чего? - брови Барсука полезли на лоб. Судя по выражению лица, у волхва возникли серьезные опасения за рассудок витязя.
- Тресни, говорю, еще раз, - повторил Волчий Дух. - А то вдруг не всю дурь вышиб...
- Тьфу на тебя... - с чувством сказал Барсук. - Да тебя, похоже, если еще раз по башке шарахнуть, так вместе с дурью и все остальное вылетит. Я таким ударом ребенка бы не разбудил, а ты как бревно грохнулся. Признавайся сразу, что у тебя с головой?
- Палицу поймал, - буркнул Велигой.
Барсук смотрел на витязя со все возрастающим интересом, в глазах забегали огоньки.
- Давно? - спросил он, разглядывая Велигоя с тем же видом, с каким коваль разглядывает сырую заготовку, прикидывая, что б такое из нее сварганить.
- Лет пять уже... - пожал плечами витязь.
- Обмороки?...
- Были по первому году, потом прекратились.
- Припадки?...
- Никогда не было.
- Головные боли?...
- Забодали уже. Каждый раз, как погода меняется - хоть "караул!" кричи.
- Та-а-ак... И чем спасаешься?
- Вот. - Велигой протянул Барсуку баклажку с Белояновым настоем. Волхв схватил ее, как ворона серебряную монетку, выдернул пробку. Долго нюхал, вылил пару капель на ладонь, пробовал на язык, при этом непрестанно бубнил под нос:
- Та-а-а-ак... Чабрец... бравник... ну, мята само собой... а это что?... А, богульник, ну допустим, хотя непонятно... череда? А это еще зачем, припадков же вроде как нет... О-го! - последняя фраза вырвалась у Барсука после солидного глотка.