— Только что двое было, — напомнил Велигой. — И как же это они исхитрились с наветренной стороны так незаметно подкрасться, если ветер вам в морду?
— Да что я их там, считал что ли? — отмахнулся Эрик. — А Сигурд — это такая хитрая сволочь, от него все что угодно ожидать можно. Было.
— Да ты его больше слушай! — Трувор соскочил с телеги, пошел рядом. — Ему ж не соврать — не рассказать.
— Это когда я врал? — возмутился Эрик.
— Всегда.
— Да ты… да я… Ну и негодяй же ты, Трувор Нильсон!
— Ну-ну! Как здесь, на Руси говорят, неча на зеркало пенять, пока по роже не получил…
Началась обычная перепалка, и Велигой понял, что сегодня вряд ли услышит продолжение истории.
Расставшись с Репейкой витязь к концу того же дня выбрался на черниговскую дорогу и двинулся на полуночь. Куда ехать особой разницы не было — Радивоя с одинаковым успехом можно искать где угодно — один хрен, все равно не найдешь. Поэтому витязь, поразмыслив, решил направиться к верховьям Волги, и по совету Барсука побывать там, где все началось. Путь предстоял неблизкий, но Велигоя больше волновало не столько само расстояние, сколько дорожные расходы.
И тут ему вдруг повезло. Добравшись до Чернигова, болтаясь на тамошем торжище с целью пополнения съестных припасов, он нос к носу столкнулся со старым знакомцем — киевским купцом средней руки по имени Драгомысл. Тот как раз направлялся через Рязань в Муром с десятью здоровенными телегами всяческого товару. На дороге, по слухам, было весьма неспокойно, поэтому для охраны своего достояния Драгомысл исхитрился тут же, в Чернигове, за половину обычной платы нанять отряд из дюжины варягов, то ли отбившихся от соратников, то ли пропивших где-то свой драккар, то ли просто решивших подзаработать. Таким образом, в Муром с купцом направлялось в общей сложности чуть менее трех десятков человек, включая возниц и пятерых его личных тельников. Узнав, что Велигою с ними некоторое время по дороге, Драгомысл тут же затащил витязя в ближайшую корчму, живо расписывая все удобства совместного путешествия. В итоге Велигой устроился, что называется, на полное довольствие со кормежкой три раза в день и отдельным шатром, а Драгомысл на халяву приобрел в охрану обоза еще одного бойца.
Варяги поначалу глядели на витязя косо, но когда узнали, что он работает за здорово живешь сразу подобрели. А когда выяснилось, что он еще и очень даже сносно говорит на их языке, так и вовсе стали считать за своего.
Старший отряда — еще молодой, но уже побывавший во всех мыслимых передрягах Эрик Йоргенсон с первого же дня пути проявил себя, как человек, знающий толк в охранном деле. Все обязанности были четко распределены, дневные и ночные дозоры расписаны посменно, перед обозом всегда двигались, «зачищая» местность двое конных, правда, в основном это были русичи из пятерки личных охранников Драгомысла — всем известно, что всадники из варягов, как из печенегов мореходы.
Разузнав от Драгомысла кое-что о прошлом Велигоя, Эрик поставил его распоряжаться всем, что связано со стрельбой. Витязь матюгнулся про себя плохим словом, но за дело взялся с должным рвением и прилежанием. Луками в отряде владели все, но Велигой на первом же привале устроил небольшое представление, и теперь шестеро лучших стрелков укрывшись на телегах и сменяясь по двое — четверо в дозоре, двое отдыхают — постоянно держали под прицелом все подозрительные места по сторонам дороги. А дорога, как вскоре выяснилось, и в самом деле была небезопасна. Если раньше главную опасность в окрестностях Киева и Чернигова представляла ныне распавшаяся банда Залешанина, искренне уверенного, что одного разбойника на киевщине хватает за глаза, то теперь, когда бравый атаман решил сменить род занятий, на дорогах начался сущий беспредел. Можно было подумать, что за топор да кистень схватился каждый, кому только не лень. Купцы возили товары под охраной чуть ли не целых полков, да и то их ухитрялись регулярно и с удовольствием грабить. В Новгороде и Муроме, говорят, на товары из Киева цены взлетели до небес, аж самих светлых Богов перепугали. Тамошний люд по чем зря костерил «хохлов поганых», после которых иудеям делать нечего, но вынужден был терпеть: купцы с дальнего и ближнего восхода до них обычно не добирались — далеко, да и холодно. Поэтому диковинный товар скупался киевскими купцами, отправлялся на полуночь и там, в городах и весях, перепродавался втридорога. Так что Драгомысл намеревался в этот раз поживиться весьма и весьма солидным барышом. Тем более, что отряд, охраняющий его обоз был, похоже, не только самым малочисленным на дороге, но и самым низкооплачиваемым.
Ребята Эрика отбили несколько лихих налетов, причем немалую роль сыграли стрелки Велигоя, обычно успевавшие нанести разбойникам значительный урон раньше, чем те успевали напасть. Велигой всячески поощрял разумную самостоятельность, и потому его шестерка время от времени лупила почем зря во все, что казалось подозрительным, а иногда варяги стреляли и просто так, от нечего делать, благо стрел было вдосталь. Пару раз только это и спасло обоз от больших неприятностей — выпущенные со скуки стрелы попадали в притаившихся в ветвях или за кустами лиходеев. Не обходилось и без недоразумений — весь отряд чуть со смеху не помер, когда Хельге, самый молодой из Эриковых варягов, выстрелив в самую середину чем-то не понравившегося ему куста угодил прямиком в мягкую часть тела какому-то местному весянину, присевшему под прикрытием густой листвы по большой нужде.
Впрочем, разбойного люда было хоть и много, но весь он, по мнению Велигоя порядком измельчал. То ли было дело, когда по заданию князя он и Ратибор Теплый Ветер во главе целой сотни охотились по всем лесам за ребятушками Залешанина — так хоть бы одного поймали, а сами потеряли кучу народа. Владимир тогда от злости чуть ли не до потолка прыгал, грозился услать героических борцов с преступностью на дальние заставы, куда Макар телят не гонял, с тараканами воевать. А теперь глянь-ка ты, тот самый Залешанин уж при нем состоит, любите и жалуйте, а если какой-нибудь Велигой нос воротит — так по носу тому Велигою, по носу, ничего этот самый Велигой не понимает в капустных кочерыжках…
Солнце сквозь густые темные облака отчаянно ломилось к виднокраю. По сторонам дороги на некотором удалении темнели густые перелески и высились невысокие холмы.
Привал! — гаркнул Эрик, получив знак от Драгомысла, и четверо варягов тут же отделились от отряда, «зачищать» местность вокруг намеченного места ночлега.