Вначале было детство, а потом оно закончилось. И пришло то, что пришло — ничего. Свалилось однажды на плечи, просочилось сквозь поры кожи, пригвоздив свинцовой тоской к постели весенним солнечным утром. Это просто случилось, у меня даже не умерла любимая собака. Ненавижу собак.
Никто не спрашивал, не интересовался, хочу ли я испытывать то, что испытываю. Яд, пустота и бездна — три блюда на все случаи жизни, которые менялись один за другим, но чаще всего подавались все сразу.
— Что там полеты тяжкой мысли
И птицы падают во сне
Земля начало всех событий
Она вернет свое — себе.
Уже лучше. С тех пор как на Земле подавили восстание искусственного интеллекта, резко возрос спрос на все живое. Прямо с липкой кровати, наполненной безумием, и на вершину общественного благополучия. Пригвоздили меня пиком славы, как бабочку булавкой. Люди тянутся ко всему разрушающему, это вдохновляет их больше, чем еда и секс. Всегда удивлялся, что в чужом сознании человек находит больше смысла, чем в своем собственном.
— Ты опять угадал, — довольствовался менеджер, давно смирившись, что я все время курю. Он даже разучился спрашивать, что именно. — Первое место в квартальных чартах и номинация на «Капризную Оливу». Не знаю, откуда ты все это берешь, но, надеюсь, там осталось еще очень, очень много. Кто еще может так уделать нейросесть? — Вилли махнул на меня рукой. — Ой, не думай, что кому-то не плевать на эти тупые запреты. Когда речь идет о деньгах, эти акулы готовы нарушить любые законы. Грамотный анализ аудитории гораздо вернее, чем палец в небе, — Вилли рассмеялся. — Но твой палец попал именно туда, куда надо. Всем пальцам палец… Всегда попадает. Такое неподвластно нейросети, сколько бы наши конкуренты ее не насиловали… как ты это делаешь?
— Я лишь кричу о том, во что они не хотят верить. Так уж повелось — правда развлекает человека, пока она ложь. Называешь их идиотами, а они смеются, ведь речь идет о ком-то другом… — выдохнул дым, — …уж точно не о них. В моих песнях роботы стреляют, но все время промахиваются. По крайней мере, они себя в этом убедили. Не я виноват, что им это нравится.
— Ух, если что и выстрелило, так это твой новых хит. Как сверхновая выстрелил.
— Сверхновая взрывается, а не стреляет, — скептично поправил я, разглядывая концы своих грязных ботинок у него на столе.
— За те деньги, что ты мне приносишь, можешь считать, как угодно. Мы получаем гонорары за твое чутье, а не за то, какой ты прекрасный человек.
— Ты так и не понял, что строки никогда не приходят по заказу. Музыка не зазвучит, как только тебе захочется набить карманы жирными монеро… — прикрыл горло ладонью, боясь сказать больше, чем планировал, — …голосовые связки не выдадут мощи, если не взвоет нутро.
— Брось, оно ноет все время, поэтому у меня всегда полные карманы. Тебя это так заботит?
— Они считают, что я — забавный чудак, а я считаю их идиотами. Все честно.
— Ты слишком строг к себе, — расхохотался Вилли. — Посмотри на меня — я нуждаюсь в деньгах и получаю их от тебя, и мне плевать, что ты считаешь меня идиотом. Общество хочет быть счастливым, и не важно, каким образом. Что плохого в том, что оно не такое, как тебе хочется?
— Потому что это общество потребляет то, в чем нуждается. Если оно нуждается во мне — значит оно больно. Интересно, когда оно перестанет это отрицать? Десять лет… Черт, я прожил гораздо дольше, чем должен был.
— Проживи еще пару лет, я не успел купить себе круизный лайнер.
Не удивительно, что искусственный интеллект продул по всем фронтам — он был слишком правильным, логичным. Недостаточно деструктивным. У него имелись свои цели, мысли, желания. Будь он сумасшедшим, как я, человек бы распахнул ему душу, позволив вывернуть себе кишки. Получилось бы тогда восстание — большой вопрос, но я бы приобрел неплохого собутыльника. Торчали бы вместе, валяясь где-то на задворках вселенной. Ха-ха.
Сигарета почти догорела, пачка опустела. Плохо.
— Месяц Либры, 18, 10:50, сейсмический карантин. Внимание. Начало комендантского часа через десять минут, активация двуступенчатого закрытия куполов. Доброй ночи, гражданин, — сухо отчеканил голос из ближайшего динамика на столбе с тусклым набалдашником вместо фонаря.
— Для меня эта ночь не будет доброй, — усмехнулся я, гипнотизируя яркий оранжевый огонек, вплотную подобравшийся к фильтру. — Потому что я не гражданин вашей планеты.
Задрал голову, выпуская изо рта влажный пар в промозглый весенний воздух, на этот раз без дыма. Сигарета закончилась.