Голубой приближался, и человек тоже. Он держал в руках блокнот, который и светился таким теплым светом. «Нас назовут по имени», — мелькнуло в голове, и я улыбнулся.
Когда Томаш полетел на землю, я не раздумывая полетел вслед за ним. Повторить за бывалым, где бы он ни бывал, показалось хорошей идеей. В мое лицо кинулся асфальт, только через мгновение я услышал оглушительный грохот, когда в сером небе расцвел оранжевый взрыв. Из пламени брызнули черные клубы дыма и металл. В огонь скользнуло еще несколько полосок — тонких, белесых, едва уловимых глазом, и тихих, словно они не касались воздуха. Что это? Выстрелы невидимого врага? Когда взрыв поглотил транспортник с ушедшим батальоном, небо швырнуло вниз куски раскаленного железа.
Согревая прохладный бетон дыханием, удивился, насколько мне не все равно. «Тело хочет жить, — подумал я замерзшим разумом. — Вот откуда берется этот запах».
Сейчас на нас упадут тонны раскаленного металла, и мы сгорим. Если кому-то не повезет раньше и его не раздавит. Удар сердца, еще один. Тук-тук, слишком часто, чтобы оставаться беспристрастным. Джиан схватился за Томаша цепкими пальцами, натянув ему горловину футболки. Та врезалась в глотку драконов так сильно, что они разинули клыкастые пасти:
— Отпусти, дурень! — захрипел Томаш, пытаясь отцепить его от себя.
Вслед за полыхающим металлом устремились черные полосы. Они вертелись и клубились, сливаясь с облаками. Черное на черном, оранжевое на сером, серое и черное, оранжевое и красное… мертвое. Во взгляде Джиана отпечаталась пузатая вспышка, наверняка и в моем тоже, ведь мы, задрав глотки, смотрели в одну и ту же сторону. Перевернулся на спину, слушая в ушах удары испуганного сердца. Сто двадцать, не меньше. А в голове: «идеальное сочетание цветов». Ведь это была нейросеть, в цветах она знала толк.
— Встать, солдат! — небо загородил мужчина в пепельной форме. — Поднялись все, на посадку — быстро!
То тут, то там слышались звуки заведенных двигателей. Если они улетают, значит, здесь не безопасно. Наверное, нужно последовать их примеру. Не знал, удастся ли уйти от того, кто никогда не промахивается. Не знал, хочу ли превратиться в оранжевую вспышку. Сердце колотило, и я побежал.
Глядя поверх закрывающегося шлюза, я заметил, что все космолеты полетели очень низко. Кроме одного — с длинными плоскими антигравитаторами. Такие не предназначены парить у самой земли. Он взорвался вторым. Серый металл шлюза скрыл от нас острые искристые вспышки, когда мы вшестером попадали на холодный вибрирующий пол.
— Эй, Тароль, держись поближе к земле, по верхам бьет, — обратился мужчина в форме к пилоту, его слова заглушил рев двигателей. Я очень надеялся, что этот военный из тех, кто озвучивает очевидные вещи профессионалу. К нам повернулось изрытое оспинами лицо, в напряженных морщинах застряла тревога. — Ну что, ребята, молиться умеем?
Я не умел молиться, да если бы и умел, не смог — уши пронзал скрежет металла, прогоняя остаток мыслей. Нас охватило оцепенение, наверное, всем казалось, оторвись мы от пола — умрем. Меня тоже посетили эти мысли, но страха не было, и я встал.
Комбат покачивался в такт движению корабля. Рывок. Нас тряхнуло, он завалился назад, но удержал равновесие. Я упал на пол, но снова встал. Нужно стоять. Не знаю, зачем. Нет, я не забыл, что слаб. Просто хотелось побыть слабым на разогнутых ногах, над унитазом, а не под ним.
Если упаду — снова встану, но глаза на комбата не подниму. И без того чувствуется, как он прожигает меня злым взглядом. Он отвернулся, и я, словно зверь, чующий, что опасность миновала, посмотрел в его сторону. Мужчина прошелся тяжелым взглядом по лежащим внизу.
— Чего валяетесь? Хотите сдохнуть на полу как черви? А ну встать! Занять свои места! — прокричал любитель очевидных приказов.
Это помогло Джиану оторваться от пола. Мы рассыпались по местам, пристегнувшись жесткими потрепанными ремнями. Командир прилепился к иллюминаторам, вглядываясь вдаль, и я тоже. Мы смотрели в одну сторону, но видели совершенно разное. Я — мелкие пятна вдали, похожие на суетливых мух, он — кого-то, кто ему неизменно дороже, чем надоедливые насекомые и мы. Это я понял, когда потер пятно на прозрачном стекле, а оно превратилось в кровавый развод. Лицо командира в этот момент стало похоже на восковую маску, его оспины заблестели от крупных капель пота.