— Похоже, теперь это бомба замедленного действия, дышащая тебе в зад, — цокнул Томаш.
— В затылок, — поправил его Мара.
— Учитывая, что у вас всех тут вместо мозгов — задница, сказал я все верно.
— А куда идёт эта энергия? — Джиан выбрал «удачное» время для логичных, но совершенно неуместных вопросов. — Ведь энергоблок находится прямо за зоной отчуждения… кому она предназначается? Неужели «Венету»?
— О, у нашего сослуживца прорезались первые молочные мозги? — удивительно, но Томаш действительно будто бы обрадовался. — Запомни это состояние и не вздумай ими пользоваться. Уж лучше ходить с пустой башкой, чем тащиться в пекло, когда они ещё не окрепли.
— Мы на месте, — прервал нас Виктор, остановившись у входа в уцелевшее сооружение. — С этого момента советую заткнуться и делать только то, что говорят. Светские разговоры на этом окончены. Вперёд.
Будь это Земля, Марс, или любая другая колония, железная дверь бы отворилась, легонько скользнув в сторону. Но здесь она скрипнула, жалобно раскрыв зияющую пасть. За ней маячила густая темнота. Электронный замок не сработал, как не сработала моя реакция — человеческий поток унес меня внутрь, и я чуть не упал, запнувшись о собственные ноги.
— Черт, — выругался про себя, ударившись плечом о выступ в темной стене.
— Молчи, — шепнул мне Томаш, толкая вперед.
Вдалеке маячил тусклый голографический свет.
Глава 9
О прозрачное стекло ударялась вязкая белесая жидкость, по виду напоминающая молоко, а по вкусу… если глотать сразу, тошнило не так сильно. Начинало ломить кости, мышцы, зудеть в горле, будто я подхватил сразу несколько венецианских лихорадок. Долгий переход подкосил меня, приблизив наркотическую ломку и не оставив ни единого шанса… шанса на что?
Когда спрашивал себя, нужен ли мне хоть один шанс на выживание, молчало даже чувство самосохранения. Фундаментальное, животное чувство, идущее с человеком рука об руку с рождения и до самой смерти… «Раз уж телу все равно, сколько у него целых частей, значит, и пошло оно все к черту», — я с блаженством растворился в «венерианской» лихорадке, второй по счету. Сколько ещё их будет, прежде чем Виктор заметит мое состояние и выкинет за ненадобностью в одну из земляных воронок снаружи?
Язык нежно обводил резиновый сосок, натянутый на горлышко бутылки с белесой жидкостью. Тонкая струйка лилась в разгоряченное нутро. Сколько ни кусай сосок — больше не выльется. Наверное, это было необходимо для лучшего усвоения энергетического напитка, заменившего нам ужин и, я предполагал, ещё и завтрак.
Если бы нам было разрешено разговаривать, Тамаш бы обязательно ввернул нечто похожее на: «Что толку кусать искусственные соски, приклеенные к пластмассовым сиськам, когда хочется сжать самые что ни на есть настоящие? Пригнали бы они нам парочку шлюх, раз уж приходится идти на смерть. Это, по крайней мере, было бы справедливо по отношению к будущим мертвецам». Но разговаривать нам не разрешили, загнав на голую лавку в темном углу и, будто бы, совсем забыли о нас.
Виктор кого-то ждал. Высокий и плечистый, он едва ли не упирался головой о потолок блиндажа. Ему то и дело приходилось нагибаться, чтобы не наткнуться лбом на лоскуты раскуроченного железа, торчащие сверху. В кромешной тьме, разгоняемой только тусклым свечением голограмм, мало что можно было разобрать. На ощупь я определил, что стены, помогающие моим лёгким не вывалиться из спины, были гладкими и твёрдыми, и походили на глянцевый кафель. Плотно прижал позвоночник к стене, стараясь дышать не слишком глубоко — каждый вдох кинжалом отдавал в лёгкие.
К дальней стене приклеился стол с кипой документов поверх. Над ним уныло мерцала голограмма, больше похожая на обычную плоскую проекцию. Все остальное утопало во тьме. Глаза к ней так и не привыкли, и как я не старался разглядеть силуэты за спиной комбата, изначально приняв их за манекены, так и не смог.
Поначалу они выплыли из темноты, словно призраки, протянув бледные, терявшиеся во тьме руки, произнесли усталые слова приветствия, раскрывая большие рты в слабых отблесках голограмм, а потом снова пропали, заняв какие-то недоступные для света места. Кажется, на их плечах висели какие-то погоны. Один был низок, второй тощ и высок, а я сидел и сосал из соски. Рядом пыхтел Джиан, стряхивая остатки в рот.
Прежде чем прозвучал голос, скрипнула дверь, а потом послышались спешные тяжёлые шаги:
— Виктор, добрались-таки! — голос оказался не менее скрипучим, чем обездвиженные «Скайблоком» петли входной двери. — А я думал, все — того…