— Чего тебе надо? — спросил я его, а он пуще вылупил глаза и не переставал глядеть.
Какие большие глаза… в них читалась печаль, а еще страх. Он боялся потерять эту жизнь, хоть еще и не понимал даже, что такое смерть. Наверняка, это его мать, которая просто заснула, и он держится за не, чтобы быть рядом, когда она откроет глаза. А вдруг понимает? Не зря же он выплакал столько слез.
Этот ребенок совсем мал, но уже был лучше, чем я. Он не написал тонну песен, не заплатил миллионы налогов и не отдавал столько же миллионов на благотворительность ради своего имиджа. Он еще не добрый и не злой, не умный и не глупый. Он просто был. Дышал, любил свою маму и умел чувствовать печаль там, где это требовалось. То, что было мне недоступно этот мальчик испытывал по праву своего рождения. Потому что он не был сломан, он жил в другой реальности, отличной от моей — в правильной. Каждый день он прикасался к радости, а во снах видел солнце и улыбки. Или монстров, но только тех, что увидел днем в бесконечных мультиках по проектору. Не настоящих, ни таких, как мои.
— Ты хочешь жить? — спросил я его, не в силах выдержать большого взгляда.
Всегда задавай вопросы — таково правило. Я задал вопрос анпейту, искусственному интеллекту, и он ответил. Теперь пришла очередь этого мальчишки.
— Mamo, — это все, что он сказал мне.
Он даже не понимает, что я ему говорю. На всех языках слово «мама» звучит одинаково, но это не эсперанто. Понятия не имел, на каком диалекте он объясняется. Сам я знал только эсперанто и русский. Но и без ответа было ясно, что он хочет жить. В этих глазах не читалось ничего иного, кроме желания жить.
Он умел все то, что не умел я. Радоваться, когда это нужно, печалиться, когда это нужно, удивляться, когда это нужно, любить, когда это нужно. Как должно быть это прекрасно. Система наградила его умением жить, сделав своим винтиком, когда он еще находился в утробе матери. А меня сделала ошибкой, сломанным звеном, и выбросила за свои границы. Была в этом какая-то несправедливость, но случилось то, что случилось, и этого не поменять.
Нет, не так… снова ошибка. Неправильные выводы. Этот мальчик не винтик системы, который получил в дар правильные чувства и умение жить. Он не радость системы, не сострадание системы, не страх или печаль системы, и даже не ее любовь. Он и есть система.
Так странно вдруг понять, что это находится рядом с тобой, и ты можешь прикоснуться к этому взглядом, хоть и не почувствовать себя внутри. Где-то существует все это, существует, оно недоступно мне, но есть. И сегодня исчезнет… этот мальчик не пойдет в школу и никогда не подерется, чтобы доказать, насколько он сильный. Не подружится, потому что умеет дружить. Не вспомнит мертвую мать, потому что умеет вспоминать, и не опечалится о ней, потому что понимает, что ему дорого. Все это сегодня исчезнет… если только я не дам ему шанс.
Руки вырвали чеку еще до того, как мозг осознал, что делает тело. Но когда понял, не стал предпринимать чего-то иного. Я зажал синюю кнопку, открыл крошечное окошко в стекле и бросил ее внутрь. Подхваченная энергетическим потоком, она взметнулась вверх, вместо того, чтобы упасть вниз. Конечно, так и должно быть… я почему-то не подумал об этом. У основания поток только набирает свою силу и не имеет такой большой скорости, но к четвертому этажу он разгоняется до нужных параметров.
Попытался закрыть окошко, но замок был безнадежно сломан, я только обжег пальцы и вот-вот обожгу легкие. Черт! Резко развернулся и кинулся к мальчишке, подхватив его на руки. К моему удивлению, он тут же отцепился от матери, выпустив из пальчиков оборки и тут же прилип ко мне. Перепрыгивая через бездыханное тело, я повернулся спиной к потоку, крепко прижимая к себе ребенка. Шаг, два, три… испуганные заложники метнулись от меня врассыпную, растекаясь людским потоком по краю стен. Через мгновение за моей спиной послышался взрыв, и все вокруг накрыло ослепительным светом.
Глава 11
Мне снилось, что с неба падали камни. Сначала потолок пошел трещинами, потом в воздух вонзился острый запах дерьма, а затем они кинулись в меня, пробив две аккуратные дыры в легких. Я так и шел, и ветер проходил сквозь туловище. Он тихо свистел: фьюить, фьюить… я шел и шел, пытаясь найти тех, на кого тоже упали камни.