За креслами торчал шест от стриптиза, за ним два витражных торшера с нуарным светом (зачем он при таком ярком неоне?) и большой проектор с красотами Титана. Ничего, вроде, не упустил. Хорошо. Сегодня больше никаких сюрпризов, кроме тех, что подготовил мне Вердан. Предполагал, где-то здесь находилась еще и дверь от сортира, но самое нужное здесь было спрятано лучше всего — это мы уже выяснили.
Игнорируя гостеприимную пустоту дивана, над подлокотником, словно хищная птица, восседал тощий мужчина. Неоновый свет плясал за его спиной, делая стройный силуэт темным.
— Знакомься, это Чесвик, — Вердан подтолкнул меня внутрь из проема двери.
— Просто Чесвик? — спросил я.
— Просто — Чесвик, — мужчина плавно сполз по подлокотнику, теперь я видел его блестящий взгляд.
С такими громадными выпуклыми глазами Чесвик походил на довольного геккона, вечно тянущего мокрую беззубую улыбку. Гибкое дряблое тело выпячивало небольшой живот под простой серой рубашкой. В ушах пустовали черные резиновые туннели, прическа была еще скромней — отсутствовала. Голова Чесвика блестела глянцевым яйцом, только на макушке угадывалась редкая щетина когда-то каштановых волос.
Рядом с Чесвиком приземлился длинноплечий Вердан в пестрой рубашке без ворота, пятна на шелковой ткани не имели очертаний, отчего рябило в глазах. Я стянул с плеч леопардовое пальто, небрежно бросив в синеву ближайшего кресла, плюхнулся в соседнее.
Интересно, кто из нас троих больше похож на певца? Чесвик лыс, у меня же длинные темные волосы. У Вердана рубашка, смахивающая на праздничный букет, у меня — черная жилетка со стальными пуговицами и тощее тело, которое фанатки находят изящным: наркотическая диета избавляет от нужды считать калории. На Марсе я был многим незнаком. Первый же вошедший официант признает во мне только наркомана и будет, безусловно, прав.
— Знаете, а я в каком-то роде ваш фанат, — под тонкими губами Чесвика ненадолго мелькнули зубы, по ним юркнул блестящий влажный язык.
— Это твой сюрприз? — разочарованно спросил я Вердана, — Ты же знаешь, я предпочитаю женщин.
Вердан залился смехом, укоризненно покачав в воздухе головой, словно болванчик:
— Коршун, как всегда забегаешь вперед и делаешь неправильные выводы.
— Я всегда делаю правильные выводы.
— Что верно, то верно, но наш гость все-таки не по этой части.
— У меня гораздо более специфический, но не менее востребованный профиль, — Чесвик перевалился набок и вздернул бедро вверх, изобразив из себя Прекрасную Елену. — Ценитель всего редкого, контрабандист и немножечко волшебник.
— Если в этом мире и существует волшебство, то только в виде музыки.
— А как вам по нраву «дающий то, чего жаждешь сильнее всего»?
— Не по этой части, говоришь? — усмехнулся я, потянувшись к бутылке, но только не бирюзовой. — По такой характеристике одно от другого не отличишь.
— Чтобы трахаться, нужно любить трахаться, а это подразумевает хоть какое-то расположение к коллективу, в котором ты работаешь. Я же мизантроп.
— Мизантроп? Думаю, мы найдем общий язык.
— Скажи ему про ненависть к людям, и он откроет для тебя все двери, — рассмеялся Вердан, вслед за мной начав опустошать бутылки. Всеми силами снижал свой гонорар.
— Каждый слышит, что ему близко, а подобное тянется к подобному. На твоем месте я бы порадовался, — ухмыльнулся я.
— А я всегда считал, что певцы любят своих фанатов, — беспечно протянул Чесвик, подперев большую гекконью голову маленьким кулачком. — Ты любишь их, а они тебя. Разве не в этом смысл?
— Нет.
— А в чем же?
Впившись взглядом в «просто Чесвика», я пытался понять, действительно ли он тот, за кого себя выдает. Он назвался мутным типом и на другое я был не согласен. У него не было ни татуировок, ни имплантов, ни браслетов с платиновым кодом, но что-то мне подсказывало, что Чесвик — мутный тип не только по первому впечатлению. Интуиция меня обычно не подводила, и, если бы он соврал, меня бы здесь уже не было.
Медленно наползала скука, отрывая куски у ненависти. Плохо. На прошлой неделе мне не удались беседы со смертью, может, сегодня получится поговорить с простой опасностью? Вердан был прав, я желал открыть двери. Что может быть привлекательней отсутствия замков перед первым же попавшимся вором?