— А вы, значит, выступаете за права женщин?
— Я выступаю за то, что мне надо работать — и я буду работать. Кто бы что ни говорил, и как бы не воротило от этого свои носы столичное общество.
Вадим усмехнулся. В голосе доны Добре прозвучали и жалоба, и обида, хоть она сама этого и не заметила. Нет, дорогая, тебя очень даже цепляет пренебрежение окружающих, как бы ты не старалась показать иное. Что, кто-то, на кого ты очень рассчитывала, не клюнул на удочку? И ты так и осталась, бедная, в своих поношенных платьях.
Зоряна стала спускаться вниз. Вен Борз предложил:
— Может, подвезти вас до дома?
Девушка спрыгнула с последней ступеньки на землю, отряхнула руки.
— Благодарю, но мне нужно сделать ещё кое-какую работу.
— Я могу подождать.
— Это долго. У вас, наверно, есть свои планы.
— Да, пожалуй, — согласился Вадим, немного раздосадованный ее отказом. Что ж, хочет строить из себя недотрогу — пусть. Ей эта игра надоест гораздо раньше, чем ему. — Доброго дня.
— Доброго дня.
Вадим поскакал прочь, ни разу не обернувшись. Но он был уверен, что собеседница смотрела ему вслед.
Ближайшая деревня, принадлежавшая венам Силь, выглядела вполне ухоженной. Вадим зашёл в местную пивную — оказывается, здесь и такая была! — поговорил с парой крестьян, выпил молока из рук чернобровой красавицы, дочери старосты, бросил пару монет играющим в разбойников ребятишкам. В итоге ничего нового он не узнал. Ну да, женился стард. Ну да, два года назад помер. Не, ничего особенно не поменялось. Дожди вот только третье лето льют непомерно. Наверно, тижийцы демонов наслали. Или гиленцы земли эти прокляли. Отец его знает.
Обратно в Малахитовый дом Вадим возвращался по самой жаре. Шляпа спасала от солнца, но не от духоты. В горле осела пыль, язык присох к небу. Мужчина помимо воли иногда проводил им по зубам, проверяя их целостность. Казалось, ещё полчаса пути — и он уверится, что все ещё находится в Нерчи в солнечном колодце, а эти десять лет ему просто привиделись…
Она смеялась. Стояла рядом с полусгнивший башней, одну руку положила на талию, другой придерживала соломенную шляпку — и смеялась. Крестьянин, о чем-то увлеченно рассказывающий Зоряне, тоже улыбался. Девушка благосклонно кивала, вставляла пару слов — и, услышав очередной ответ, начинала весьма неприлично хохотать. Нет, она не запрокидывала голову, ее смех не был визгливым или громким, но Вадим все равно усмотрел в этом нарушение норм приличий. Может, ему просто было обидно, что девица не стремилась облегчить ему задачу соблазнения, а вот с этим мужланом из простолюдинов разговаривала запросто. Неужели так неймётся? Что ж вы так продешевили, дона Добре? Этот мужик вам вряд ли серебряное колечко подарит. Хотя есть дамы, предпочитающие грубые ласки и немытых любовников.
— Вы все работаете?
Крестьянин тут же стушевался, поклонился и немедленно отбыл по срочным делам. Зоряна махнула ему на прощание рукой и обернулась к новому собеседнику.
— На сегодня, думаю, все. А вы до сих пор гуляете?
— Мне нравятся конные прогулки. Но всё-таки по-настоящему наслаждаться ими сложно, когда солнце пытается выпарить из твоего тела последнюю каплю влаги.
Дона Добре искренне воскликнула:
— Ну что вы, замечательная погода! — но увидела что-то на его лице, посерьезнела, постаралась перевести тему. — Как вам местные красоты?
— Любите деревенские… пейзажи?
— Здесь лучше, чем в городе, — призналась девушка, присев, чтобы закрыть свой сундучок. — И дышится легче.
— Выходите замуж за какого-нибудь крестьянина-земледельца. Или фермера. Любоваться будете всю жизнь.
Зоряна встала, посмотрела на него с подозрением.
— Вы говорите так, словно смеётесь над подобной возможностью. Важна не приставка к фамилии, а личные качества человека.
— Вы так говорите, потому что обращение "вена" для вас недосягаемо?
Злой вопрос сорвался с губ сам. Конечно, это было оскорбительное замечание, и оно могло разрушить планы на вечер, но Вадим не всегда успевал уследить за своим языком. Иногда это доставляло проблемы. В том числе при общении с дамами.
— Вы так говорите, потому что думаете, что у вас никто не сможет отобрать эту приставку "вен"? — парировала Зоряна. — Так в истории много примеров, когда даже великие правители становились никем.
Вадим подумал, что знает об этом лучше многих. Но какое до него дело этой даме? Вот именно, никакого.
— Не знал, что мы уже начали дуэль. Хотели в шахматы, а играем в остроты.
— Не услышала ничего остроумного ни с вашей, ни со своей стороны, — фыркнула Зоряна, собираясь…о, Отец, поднять этот демонов сундук! Жить ей надоело?
Вадим спешился, подхватил ношу, поставил ее обратно на землю.
— Что вы делаете?
— Забочусь о вашем здоровье?
— Не стоит. Я крепкая. А ящик не тяжёлый, я уже все аппараты вынула.
— Тогда может и ваш сундук здесь оставим? — спросил Вадим, указывая на деревянную вышку.
— Нет. — Отказалась Зоряна. — Мало ли: вдруг намокнет от дождя или украдут?
— Не доверяете местному населению?
Зоряна пожала плечами.
— Почему же? Просто… в жизни во многих случаях лучше действовать по принципу: надежнее перестраховаться.
— Но я надеюсь, вы сможете доверить свой пустой сундук моему коню. Посмотрите: он же красавец!
Конь, стоявший к ним боком, покосился на Зоряну темным глазом. Девушка не выдержала: улыбнулась, стала искать по карманам угощение, но предсказуемо ничего не нашла.
— Сочту это за согласие, — сказал Вадим, прикрепляя сундук к седлу. Дона Добре молча шагнула ближе.
Они так и пошли через поля: Вадим с Зоряной — бок о бок, следом — конь, ведомый под уздцы. Первые шаги были сделаны в недоверчивом молчании, потом мужчина спросил девушку о ее работе, и та, начав говорить нехотя, вскоре увлеклась рассказом, и повествовала о буднях специалиста-метеоролога то с едкой улыбкой, то размахивая руками, то смеясь, то хмурясь. К своему удивлению, под эту болтовню Вадим почти забыл о жаре. Девицу он не столько слушал, сколько наблюдал за ее поведением и эмоциями. И фальши в словах не находил. Как не удивительно было это признавать, гостья свою работу любила и рассказывала о ней очень увлеченно. Вот смешно дернулся веснушчатый нос, выражая брезгливость к какому-то начальнику, вот зло сузились глаза, когда речь зашла о закрытых проектах, которые, по мнению рассказчицы, могли претендовать на успех, если бы институт не пожадничал дать денег их авторам, вот лёгкая улыбка коснулась губ, когда девушка обмолвилась о северных краях.
— Вы родом с Севера? — предположил вен Борз.
— Да.
— И как же ваша матушка относится к вашей работе?
Секунду назад беспечно вещающая об одном из современных изобретений Метеорологического института, дона Добре тут же посерьезнела, нахмурилась, закусила губу.
— Не думаю, что вас это касается.
— Простите, — он совершенно не собирался извиняться, но раз начал отыгрывать хорошего мальчика — играй по правилам. В конце концов, ночь ещё впереди. — Просто интересно, почему вдруг вы выбрали подобную стезю. Из-за карьеры, каких-то амбиций или…
Он не стал договаривать. Зоряна резко ответила:
— Или.
И замолчала. Вадим ждал душещипательной тирады о бедных родственниках и самопожертвовании, но не дождался.
— Но вам нравится?
— Да. А вот и дом. Благодарю за помощь. Я пришлю за сундуком слугу.
И девушка взбежала по ступенькам с лёгкостью горной лани с явной целью избавится от его общества.
У нее это получилось ненадолго. Через пару часов они встретились за ужином. Разговоры за столом велись, правда, крайне нейтральные. После десерта все переместились в гостиную. Либена опять спряталась за бумагами, предоставив гостям самим развлекать друг друга.
— Шахматы? — предложил Вадим. Зоряна неуверенно кивнула. Причина ее сомнений стала понятна довольно быстро: играла дона Добре из рук вон плохо. Вадиму было скучно, и он пытался развлечься хотя бы беседой.