Чувствую себя гребанным насильником.
С глухим матом поднимаюсь, чуть снова не зарычав от потери ощущения ее тела под своим. Твою мать.
Резко подхватываю сброшенную на пол одежду.
— Влад.
— Тебе не обязательно меня терпеть, Даша. Просто могла бы сказать, что тебе это неприятно.
Выхожу, чуть громче, чем следовало бы, хлопнув дверью.
Толкаю дверь соседней, гостевой спальни. Благо, спален в моем доме до хера и намного больше, чем нужно даже для того, чтобы принять серьезный слет всех связанных партнеров.
Наливаю полный стакан виски. Глотаю. Но горло обжигает не от него.
Выходит, — я реально для нее насильник? Ей так отвратительно со мной?
Глава 5
Даша.
Выходит, громко хлопнув дверью, а я лишь сжимаю простыни руками и закусываю губу, не позволяя слезам политься.
Черт, — ну вот что на меня нашло?
Хотя, — я ведь и не сказала ему ничего, он сам сделал все выводы! Сам!
Но… Просто мне показалось там, в этом его домике, будто у нас все иначе.
Не зря же он говорил со мной, рассказывал все это, интересовался моей собственной жизнью!
На миг показалось, что между нами что-то гораздо большее, чем просто договоренность. По которой я обслуживаю его, утоляю аппетиты сексуальные, а он обеспечивает мою безопасность.
Что я не просто для него сексуальная игрушка, а человек. Что ему не все равно!
Так переживала за него, так волновалась после всего, что узнала.
Шагала нервно по комнате, от двери до окна и обратно, обхватив себя руками, чувствуя, как всю насквозь пробивает мелкой ледяной нервной дрожью.
Дергалась от каждого звука во дворе, кидалась к окну, едва заслышав шум машины.
А он…
Его не было до самого утра.
Неужели так сложно было сделать хотя бы один звонок? Разве не понимал, что я волнуюсь? Безумно волнуюсь, места себе не нахожу!
И даже вернувшись, он поступил как тот, прежний Север. Как будто и не было этого нашего такого душевного разговора, как будто ничего не было!
Просто навалился, не разбирая, сплю я или нет.
Тупо раздвинул ноги и уперся своим вздыбленным каменным членом между ног!
Вот так. Ни слова даже не сказав.
И, пусть я плавлюсь от его прикосновений. Пусть дрожь проноситься по всему телу, прошибая волнами тока, взрывами даже от одного его голоса. Но ведь я человек!
Не просто сексуальная игрушка, не резиновая молчащая женщина, которая обязана раздвигать ноги каждый раз, когда ему захочется. И которую можно после просто отшвырнуть, как использованную салфетку!
Тело задрожало, как натянутая до предела струна, стоило Владу только прикоснуться. Но в то же время одновременно пронзила такая острая боль, от которой я просто задохнулась. Невозможная боль. Просто безумная!
Я ведь так его ждала! Так верила, что многое между нами изменилось и теперь будет по-другому!
Но на самом деле все осталось по-прежнему. И я для него — просто способ получить разрядку. Не больше.
Всхлипываю, чуть не разрывая простыни от того, насколько сильно впиваюсь в них.
Так больно, что даже становится все равно, что будет дальше.
Вышвырнет меня, под угрозой того, что меня убьют?
Пусть вышвыривает. Пусть будет так, как решит судьба, которая играет со мной, вертит, как игрушечный кораблик с той самой новогодней ночи. Пусть так.
Но знать, что я для него — никто, пустое место, просто сексуальная игрушка, — настолько больно, что мне этого не выдержать. Я уже задыхаюсь от этой боли и легкие так сжимает в ее тисках, что, кажется, задохнусь по-настоящему. Вдохнуть больно. Не могу.
Если останусь, то это убьет меня наверняка. Только гораздо мучительней и медленнее, чем это сделал бы Гордей. Лучше пусть вышвыривает.
Черт, — как же ему удалось?
Как Влад Северов настолько глубоко сумел проникнуть в мое сердце? Настолько сильно, что оно — полностью в его жестоких ладонях. Стоит ему сжать чуть сильнее — и просто раздавит. Совсем. Напрочь.
Решительно поднимаюсь с постели, заворачиваясь в простыню.
Одеваться нет смысла — да и чего он там еще не видел?
Еще день назад я не посмела бы идти к Северу, грозному и молчаливому с таким вопросом. Но теперь… После тех разговоров, в которых будто душа его передо мной открылась и в которых я перед ним выложила свою…
Влад
Дверь соседней спальни приоткрыта.
Замираю.
Он так и уснул — обнаженный, с ворохом одежды, сваленной прямо на животе. На неразобранном диване.
Даже во сне тяжело хмурится, морщины прорезают невозможно красивый лоб.
Спит тяжело, дышит рвано.
Не могу удержаться, — усаживаюсь рядом, лицом к нему, подогнув под себя ноги.