Ирина с Кириллом и Сережкой вернулись к нам, во Фрязино. Время шло. Собрания партии я почти не посещал (удалось несколько раз только поучаствовать, втайне от Ирины прогуляв работу в институте), основные новости мне передавал Иван. Хотя, какие могли быть новости? Все эти встречи сводились к «обсасыванию» утопических мечтаний мира будущего, где не будет «черной нечисти».
В конце декабря Светлогоров пригласил всех руководящих партийцев и меня отметить Новый год в штаб-квартире. Ирине я сказал, что это «корпоратив» в автосервисе. Мне было стыдно за ложь, которая нарастала, как снежный ком, и не хотелось ей врать, но ругаться с ней хотелось еще меньше.
Стол был накрыт на удивление красиво и богато. Была веселая музыка, много вкусной еды (на тот момент я давно уже так не ел) и напитков. Мои партийные товарищи веселились. Всем было хорошо. Ближе к ночи, когда спиртное подходило к концу, а люди стали расходиться по домам (а кто-то, возможно, по кабакам, дабы продолжить там веселье), ко мне подошел Светлогоров, положил руку на плечо и по-дружески спросил:
– Как дела, Олег?
– Хорошо, спасибо, – автоматически ответил я.
– Как семья?
– Дети растут, жена… в порядке, в общем, все.
Он усмехнулся и покачал головой.
– А у вас как дела? – поинтересовался я.
– Олег, в неформальной обстановке можно и на «ты». Я все-таки не намного старше тебя, хоть уже и виски седые, – он провел рукой по волосам, потом посмотрел на меня и спросил: – А ты знаешь, откуда это?
Я помотал головой.
– Давай присядем, – Ярослав указал на стулья у стола.
Мы сели, он налил себе на донышко стакана коньяк и начал рассказ:
– Я родился в Таджикистане. В городе, забытом Богом, во всяком случае, нашим, русским, богом. Душанбе. По-моему, таджики никогда нас не любили. Они всегда считали, что мы, русские, жрем их таджикский хлеб. И этот гнойник рос, назревал, а лопнул в конце восьмидесятых, когда эти животные стали открыто выказывать свою ненависть к нашему брату. Стали учащаться случаи избиения стаей зверенышей русских людей. В девяностом году их неприязнь к нам достигла апогея. Тогда-то и началась резня. Сейчас многие расскажут тебе про гражданскую войну, в которой таджики убивали таджиков… но никто и словом не обмолвится про резню русских, предшествовавшую гражданской войне! Это не толерантно! Нельзя помнить про массовые убийства русских нынешними «гостями столицы», изнасилования женщин и детей! Но я все это помню! – завелся он, в глазах блеснул черный огонек ненависти. – Это был геноцид нас, русских. Повсюду вывешивали плакаты и растяжки с надписями «Таджикистан для таджиков!» и «Русские, убирайтесь в свою Россию!». Позже появились «шутники», придумавшие лозунг «Русские, не уезжайте – нам нужны рабы!».