Сложнее обстояли дела на востоке: именно туда перебрались из центрального округа группы оппозиционных партий. Получив частичную поддержку местного населения и народов крайнего севера, а также коренных народов Якутии, Бурятии, Тывы, они потребовали отделения от России территории по линии Енисея для создания своего государства Сибирского. На пару дней наступило затишье. Наших частей там было мало, но Кремль все равно им отказал. Следом за отказом все подразделения с Южного и Центрального фронтов были срочно переброшены на восток. Возобновились бои, с применением тяжелой техники, а также авиации. В мутной воде войны и хаоса Китай, в котором едва закончилась партийная грызня и установился порядок, решил наловить рыбок – прибрать к своим рукам несколько областей: Амурскую область, Забайкальский, Хабаровский и Приморский края. Светлогоров провел переговоры с лидером азиатского гиганта – очень сильной личностью. Была достигнута договоренность: китайцы помогают РРП военной мощью, за это новое правительство отдает восточной державе Приморье, Амурскую область и часть Хабаровского края.
Во время войны практически все нефтеперерабатывающие заводы прекратили работу, многие были взорваны нашими врагами при отступлениях, а, учитывая ситуацию в Сибири, где как раз находились большие запасы нефти, топлива критически не хватало. Тут снова на помощь пришел Китай: за золото они стали продавать нам бензин (сами они нефть закупали на Ближнем Востоке).
Новый год прошел безрадостно. Я приехал домой вечером 31 декабря без подарков, за что ночью Ириша меня пожурила немного – так, для проформы, на самом деле она понимала, какая сейчас ситуация в стране (не до подарков совсем). Рано утром 2 января 2014 года меня вновь вызвали в Кремль. Теперь уже ни Ирина, ни дети не плакали. Ирка лишь печально покачала головой и поцеловала на прощание. После освобождения столицы и Московской области, я стал за них беспокоиться гораздо меньше: как члены семьи одного из руководителей партии, они были поставлены на государственное довольствие – каждую неделю водитель из Кремля привозил им продукты питания и питьевую воду.
– Скоро война будет окончена, – обратился ко мне Светлогоров. – Пора бы поразмышлять о налаживании быта в новом государстве. Что думаешь, Олег?
– Согласен.
К моменту беседы улицы Москвы и метрополитен были очищены от трупов (которые, в свою очередь, были зарыты в братских могилах в Подмосковье), но по-прежнему тут царил бардак: большинство районов, кроме центральных, где первым делом исправили коммуникации, было лишено централизованного водоснабжения, отопления и электричества, магазины не работали – люди питались из полевых кухонь, к которым выстраивались длинные очереди, общественный транспорт не ходил.
– Если в ближайшее время не запустить пищевые комбинаты в работу, то запас продовольствия закончится и начнется голодомор.
– Коммунальные службы тоже не мешало бы организовать, – поддержал я тему. – Люди буржуйки топят в домах, моются раз в месяц. Антисанитария полная.
Ярослав многозначительно покачал головой в знак согласия.
– Этим будет заниматься новый глава города – Старицын – совместно с министром энергетики Пашковым. Они ребята толковые, решат проблемы. Ты лучше скажи, у тебя же семья так и живет во Фрязино?
– Ну да…
– А как насчет трехкомнатной квартиры в доме на Кудринской площади?
Такого я не ожидал.
– Конечно, не дворец… – продолжил тем временем Светлогоров, – восемьдесят метров всего… зато из окон вид на зоопарк, – а зоопарк каким-то чудом во время боев удалось сохранить практически без утрат. – Да и безопаснее, опять же, чем во Фрязино: дом этот целиком будет заселен партийцами и будет круглосуточно охраняться вооруженными бойцами, бывшими спецами ГРУ. Ну как? Что решаешь?
– Согласен, – и я глупо улыбнулся.
– Вот и прекрасно! – он хлопнул меня по плечу. – Сейчас иди, оформи документы у Марии Геннадьевны и получи ключи от новой квартиры. Потом тебе даю сутки отгула на переезд. Машины, если понадобится что-то большое перевозить, закажешь у нее же.
Проклова Мария Геннадьевна отвечала за обеспечение руководства партии всем необходимым для комфортной (насколько это позволяла обстановка в стране) жизни и работы. В общем, была кем-то вроде завхоза, только более глобального масштаба.