– Пожалуйста.
Он вышел из комнаты и вернулся с небольшой сумкой в руках. Из нее извлек серные таблетки, металлическую ванночку, какие-то инструменты, напоминавшие хирургические. Одну таблетку положил в ванночку и поджег. Стал накаливать шило. Я вышел из кабинета, ибо осознавал, что последует за этим накаливанием, и не хотел присутствовать на самом «мероприятии». Спустился на первый этаж, зашел в комнату, где грелись трое бойцов. Мне налили чай. Начали разговаривать «за жизнь». Минут через пятнадцать раздался звонок мобильного телефона.
– Наш дорогой друг дал показания, – все тем же спокойным голосом сообщил Пятаков.
Главарь банды рассказал все: где дислоцируются другие басмачи, какая у них иерархия, кто и за что отвечает. Вот только информация эта касалась исключительно среднеазиатских банд. По словам Ташиева, на территории юга России активно действовали чечено-ингушские банды, но о них информации практически не было.
При виде Майрамбека тошнота подкатила к горлу: у него не было одного глаза и уха, на предплечье отсутствовал кусок кожи, лоб и щеки были сплошь покрыты ожогами.
На следующее утро я имел долгую беседу по телефону со Светлогоровым. Я ему предложил организовать тюрьму для мусульман, коих еще немало предстоит задержать. Он согласился. Было решено организовать исправительно-трудовой лагерь для особо опасных преступников-мусульман на острове Огненный, в Вологодской области. Понадобилась неделя на то, чтобы переоборудовать колонию. Были отремонтированы неприступные стены, натянута новая колючая проволока, по ней пущен ток.
Мы продолжали поимку новых и новых преступников, входивших в бандформирования. К весне были полностью ликвидированы таджико-узбекские банды. Первый спецсостав с выжившими басмачами отправился в Вологодчину 13 апреля. Он представлял собой бронированные товарные вагоны, наглухо задраенные снаружи на несколько замков. Остановки в пути были запрещены. Пищу и воду заключенным не давали. Туалетов не было, поэтому «пассажирам» приходилось справлять нужду прямо на пол. Вагоны после этого никто не мыл, поэтому следующим партиям заключенных предстояла еще более отвратительная поездка. Бывало, что этапируемые умирали прямо в пути от голода или обезвоживания. На конечной станции уже ожидали спецмашины: грузовые ЗИЛы старого образца для перевозки заключенных. Под лай собак в колонну по одному бандиты пробегали расстояние от вагона до автомобиля. Если кто-то отклонялся от траектории, на него бросались овчарки и начинали сиюминутно рвать на части. Такого заключенного добивали выстрелом в голову. Грузовики колонной следовали на остров, минуя несколько КПП. Высадка производилась также под лай голодных собак, заключенные вновь бежали цепочкой к своим баракам.
В апреле была окончена война, враг разбит, обезоружен и пленен. По этому случаю в Москве дали первый военный парад и салют. Светлогоров ликовал. Все ликовали. Все радовались и поздравляли друг друга, как будто это была не гражданская война, где русский убивал русского (и не тешьте себя мыслью, что мы только изгоняли иноземцев с земли русской)… По всему северу стали возрождаться лагеря. Всем малым народам – марийцам, удмуртам, хакасам и прочим – было запрещено свободное передвижение по территории России. Им теперь разрешалось жить и работать исключительно на своей исторической родине.
Мы же продвигались на юг. К середине мая весь полк был стянут к границе с Кавказом. Банды переходили границу в одних и тех же местах, грабили русских и уходили назад. Я доложил о ситуации Светлогорову. Он сделал «втык» министру обороны за плохую работу пограничников. В течение последующих трех месяцев велась работа по укреплению границ и увеличению численности погранвойск. Пока продолжалась эта эпопея, нашим полком были обезврежены две банды горцев и отправлены все на тот же остров Огненный.
Пару раз в неделю я звонил домой. Ирина рассказывала, как они ходили в зоопарк или еще куда-нибудь… Иногда беседовал с сыновьями. Они всегда говорили, что очень любят меня и скучают и чтобы папа скорее ловил всех бандитов и возвращался к ним с мамой. Я вообще не видел, как растут мои дети…
За прошедшие полгода Россия сделала первые преобразовательные шаги. Запускались в работу новые нефте- и газодобывающие предприятия, добытое сырье продавали ведущим европейским державам и тому же Китаю, который еще недавно сам снабжал нас топливом, или обменивали на новейшее оборудование, устанавливаемое на заводы (капиталисты всегда плевать хотели на то, кто у них покупает продукцию – друг или идеологический враг, главное – сделать «навар», получить столь желанные деньги). Текстильные фабрики шили гражданскую одежду и военную форму (армию одели в удобную форму советского образца, лишь немного модернизированную). Пищевые комбинаты производили продукты первой необходимости. Появились магазины. В городах налаживались энерго- и водоснабжение. В Москве вновь запустили в работу метрополитен. Открылись первые школы и ПТУ. Во всей стране открылось три ВУЗа, готовивших специалистов по точным наукам. Каждый гражданин был занят каким-либо делом для блага всего русского народа. Давалось все чрезвычайно сложно, ибо страна очень долго пребывала в разрухе.