Государство все национализировало. Люди привыкали к жизни в новых условиях.
Когда я, наконец, в августе вернулся в столицу, прямо с вокзала меня повезли в Кремль. Я не узнавал город: здания были отремонтированы, руины ликвидированы, по улицам ездили редкие машины, ходили люди… много людей. Этот город вновь ожил и похорошел. Магазины, музыка, суета… Как же я скучал по всему этому!
Ярослав встретил меня, как лучшего друга.
– Олег! – он двинулся мне навстречу, едва я переступил порог его кабинета. Крепко пожал руку и даже обнял.
– Ты настоящий национальный герой! – стал рассыпаться в комплиментах председатель РРП. – Избавил страну от этой черной проклятой чумы!
– Я-то причем? – начал оправдываться я. – Это все мои бойцы… Если б не они…
– Не скромничай! – и он замолчал. Его глаза блестели от радости. Он смотрел, словно не мог налюбоваться мной.
– Присаживайся, – наконец, предложил Светлогоров. – Итак, Олег Николаич. Дело вот какое… Нужно организовать новое министерство – министерство по делам национальностей. Эта… м-м… организация… будет заниматься всеми вопросами, связанными с лицами неславянской национальности. Их содержание в тюрьмах, составление их распорядка дня… ну и так далее.
Я уже понял, к чему он клонит.
– Ты должен возглавить это министерство.
Даже если бы у меня был выбор, я все равно согласился. Так я стал самым молодым министром в стране.
Спустя неделю после назначения Светлогоров лично наградил меня Орденом Мужества I степени и Орденом «За заслуги перед Отечеством» I степени. Две побрякушки стали красоваться на моем мундире.
Все тюрьмы и лагеря были разделены на два типа: для славян и для неславян. Первые находились в ведомстве министерства государственной безопасности, вторые – министерства по делам национальностей, то есть в моем. В обоих типах заведений порядки были строгими, но в моих существовало гораздо больше запретов, и располагались лагеря в более суровых климатических условиях.
В первую годовщину начала Освободительной Войны (именно под таким именем она вошла в анналы истории нашего государства) Светлогоров провел трехсторонние переговоры с главами Украины и Беларуси. Председатель РРП предложил двум соседним государствам вступить в состав России. Лидер Беларуси с готовностью согласился на это предложение, ибо "издревле мы жили, как братья, одной дружной семьей… то, что произошло в 91-м году, было самой чудовищной ошибкой за всю историю существования наших народов – белорусов и русских, неописуемо ужасной катастрофой". С Украиной же дела обстояли несколько сложнее: за двадцать с небольшим лет некоторые граждане этой прекрасной страны забыли о своих исторических корнях и стали ассоциировать себя с Европой и ее жителями. Чувство родства с русскими – самым близким по духу и жизненному укладу народом – эти граждане вытравили из себя за ничтожно малый промежуток времени. Двадцать лет – вот сколько понадобилось, чтобы забыть, что испокон веков мы были одной страной, одним государством, братьями по крови. Пришлось им напоминать об этом и убеждать вернуться в состав России. А убеждать Ярослав умел.
Очень быстро – буквально за пару недель – были подготовлены все необходимые документы. Тожественное подписание происходило 26 августа 2014 года в Беловежской пуще, той самой, где двадцать три года назад был уничтожен Советский Союз.
Возвращение в состав России привело к беспорядкам в Киеве и ряде западных областей Украины. Все акции и выступления сепаратистов моментально были остановлены железной рукой МГБ. Недовольных граждан Украины изолировали от общества. Во Львове развернулись настоящие бои. Группа украинцев под предводительством Олександра Шуляка начала вести партизанские бои против "русских захватчиков". Хотя это просто слова… ребятки больше делали шума, чем воевали. Но поздней осенью они взорвали здание, где были расквартированы сотрудники госбеза. Вот тогда-то за них взялись всерьез. На Львовщине было объявлено чрезвычайное положение, введены войска. Банду быстро выследили… Многих расстреляли на месте, остальных отправили в лагерь под Находкой. Среди заключенных оказалось человек десять поляков.