Домой вернулся в десятом часу. Ирина как раз укладывала детей. Услышав, что открывается дверь, они соскочили с кроватей и бросились ко мне с радостными криками «Папа вернулся!». Я их обнял и поднял на руках.
– И весь сон как рукой сняло, – устало произнесла Ирина, улыбаясь мне.
Потом Сережа принес мне свой рисунок, на котором папа ехал в танке. Я хмыкнул и похвалил младшего сына, отчего на его лице растянулась довольная улыбка кота, наевшегося сметаны. Кирилл же рассказывал, как он провел первый день в школе.
– Ты молодец, Кирилл.
– Мама сказала, что плохо, что я стеснялся и не улыбался.
– Это пройдет – твоя стеснительность. Я, помню, тоже, когда давал первый звонок, жутко стеснялся.
– И ты тоже давал звонок? – удивился сын.
– Да, сына, и я давал когда-то.
– Ничего себе!
Мы еще немного поговорили, а потом Ирина сказала, что детское время вышло и пора спать, тем более что кое-кому утром идти в школу.
Когда мы уже сами лежали в кровати, жена спросила:
– Олеж, ты не заметил ничего… странного в поведении детей на линейке?
Я пожал плечами, не зная, как сформулировать то, что я чувствовал на празднике, глядя на детишек.
– Они запуганы, – сделала это за меня Ира.
– Это – да, заметил.
– Чертова война сломала их психику, – на глазах супруги выступили слезы, а потом она нервно улыбнулась и продолжила: – Воевали за их счастливое и светлое будущее, а получили что? Поколение, выкинутое из нормальной жизни. Детей, запуганных до смерти взрывами и выстрелами, видом убитых людей в песочницах, где они только вчера строили домики и лепили «куличики»… – слезы уже катились по ее щекам.
– Успокойся, – сухо сказал я, но сам понимал, что каждое ее слово – чистая правда. – Они выправятся. Все наладится.
– Дай Бог… вот только такие моменты в жизни не проходят без последствий, оставляют отпечаток на всю оставшуюся жизнь, – она отвернулась и заснула, или сделала вид, что заснула.
Я смотрел в потолок и вспоминал Кириллову «линейку». Потом вспомнил свой Первый звонок и родителей. До этого дня я даже не думал о них. Сколько лет уже прошло с тех пор, как мы разругались? Как можно было из-за такой ерунды порвать связь с родителями – теми, кто дал тебе жизнь, растил, воспитывал?!.
Над нами быстро проплывали тяжелые тучи, неся в себе дожди. На ступенях торгового центра стоял мэр и что-то говорил радостным голосом, только я не мог разглядеть его лицо и разобрать речь. На мое плечо легла рука. Обернулся и увидел улыбающихся отца и мать.
– Ты молодец, сын! – сказал отец.
– Почему? – не понял я.
– Такой дом построил, – папа перевел взгляд на здание, в строительстве которого участвовал и я.
– Он века простоит, – поддержала его мама.
Потом они развернулись и пошли прочь от этого места.
– Вы куда? – крикнул я в изумлении.
– А что нам здесь делать? – ответил отец, обернувшись. – Это новый дом для новых людей, здесь нет места нам, старикам.
– Перестаньте! Вам всегда есть место в моем доме!..
– Нету, – сказала печально мама. – Теперь нет для нас места…
– Ну простите вы меня! Простите!
– Ты выбрал этот путь и извиняться тут не за что.
– Мама! Прости! – я упал на колени и заплакал. – Прости! Пап! Ты меня прости! Простите! Простите!..
– Олег, – откуда-то издалека раздался голос.
Я продолжал молить о прощении.
– ОЛЕГ!
Я открыл глаза. Ресницы были влажными, как и щеки. Похоже, я плакал во сне.
Надо мной склонялась Ирина.
– Ты в порядке? – спросила она, глядя на меня глазами-блюдцами.
– Да. Просто плохой сон.
– Перед кем ты извинялся?
Вместо ответа я вопросительно уставился на нее.
– Ты что-то бурчал, а потом начал повторять «простите».
– Просто дурацкий сон, – с этими словами я повернулся на бок.
Ирина тоже улеглась.
«Надо будет утром первым делом заняться розыском родителей», – подумал я перед тем, как снова соскользнуть в сон.
Но утром первым делом я занялся разработкой плана борьбы с церковниками и воровством попами народного богатства. Когда я еще только завтракал, мне позвонил Ярослав и поинтересовался, есть ли идеи. Это заставило забыть обо всем остальном и вплотную заняться данным вопросом. В течение недели была проведена блестящая пропаганда борьбы с церковью, настолько блестящая, что люди с энтузиазмом стали помогать ГБ-шникам изымать в пользу государства золотые обрамления икон, канделябры и кресты, а также некоторые колокола. Патриарх предал анафеме все правительство и партию во главе со Светлогоровым.
– Вы просто одержимы демонами! – в душах выкрикнул «представитель Бога в России» Ярославу, с которым встретился в Кремле для решения вопросов церкви.