Ближе к ночи, когда мы приближались к Ростовской области, я стал размышлять над альтернативной историей: как бы все могло сложиться, возьмись прежние правители за ум, начни они вовремя налаживать жизнь в стране, а не доводить до взрыва. Не было бы чертовых войн, нужных, как я осознал, только Светлогорову. Не было бы миллионов погибших. Не было бы проклятых лагерей и зон особого режима (зон вымирания наций!). Я проклинал себя за то, что покорно выполнял все указания Светлогорова и даже пытался угодить ему новыми кровавыми идеями! Как же я был слеп и глуп! А потом всплыло воспоминание, как я, работавший за копейки в довоенное время, вопрошал «Почему мы так мучаемся? Почему кому-то все так легко дается, а мы с Иринкой крутимся, как белки в колесе? За какие же грехи мы расплачиваемся?! Сколько еще нам нужно претерпеть, сколько и чего заплатить, чтобы прийти к нормальной жизни в достатке?! Душу продать дьяволу, что ли?!» Так и получилось, что продал душу… За что боролся – то и получил! Дурак!
Так и прошла жизнь.
– Олег Николаич, ты себя как чувствуешь? – поинтересовался Паша, поглядывая на меня искоса. – Бледный ты очень…
– Нормально все.
Он кивнул в ответ. Больше вопросов не задавал.
Едва мы проехали Ростов, как наткнулись на пост автоинспекции. Раздался свисток, офицер махнул своим полосатым жезлом в сторону обочины.
– Вот черт, – тихо выругался Паша.
Вразвалочку к машине подошел блюститель ПДД.
– Лейтенант Кожедубов, – небрежно приставив руку к фуражке, представился он. – Показывайте права, документы на машину…
– Что я нарушил? – поинтересовался мой шофер, протягивая затребованные документы.
– Из машины выйдите, пожалуйста.
– Не могли бы вы пояснить, в связи с чем меня остановили?
– Из машины выходим, – уже грубо прокомандовал инспектор.
Паша посмотрел на меня. Я, уже догадываясь, что будет дальше, улыбнулся и кивнул ему. Он открыл дверцу и вылез из-за руля. Инспектор посмотрел на меня, но не признал. Дальнейший разговор я слышал очень хорошо.
Инспектор: – Чего резина такая стертая?
Паша: – Да где стертая? Один сезон только на ней откатал!
Инспектор (передразнивая): – Один сезон…
Инспектор (уже сердитым голосом): – В багажнике что везешь?
Паша открыл багажник.
Инспектор (указывая на походный мешок): – Это что?
Паша: – Походная сумка. Сами, что ли, не видите?
Инспектор: – Ты мне еще поговори! Дерзкий, что ли? Открываем сумку.
Паша, нервно вздохнув, открыл мешок. Я заметил, как на лице упитанного инспектора появилась довольная ухмылка от Пашиного нервного вздоха.
Инспектор: – В термосе что?
Паша (закатив глаза): – Кофе! Угостить?!
Инспектор (довольно): – Ну-ну, покричи еще. Сейчас арестую за оказание сопротивления органам правопорядка…
Паша только опустил голову. Я уже не выдержал и сказал:
– Гражданин лейтенант, мы вообще-то очень спешим.
– А вы там вообще сидите тихо… гражданин! – рявкнула эта свинья.
Я лишь улыбнулся, но внутри закипела злость.
– Короче, торопыги, – процедил он. – Мне кажется, что в термосе не кофе, а некое химическое оружие… а может и кофе, но с ЛСД… показать может только экспертиза.
– Какая еще экспертиза? – простонал Павел.
– Обыкновенная! – громко проинформировал лейтенант, а потом намного тише добавил: – Но вы можете избежать этой траты времени.
Паша только вытаращил глаза. Поодаль стоял напарник Кожедубова и нахально ухмылялся. Некоторые вещи не в силах изменить ни смена власти, ни войны, ни само время: мне кажется, что представители определенных профессий вместе с удостоверениями получают и непреодолимую тягу и страсть к получению взяток. Теперь из машины вылез я и строгим голосом поинтересовался:
– Ты чего, лейтенант, взятку, что ли, хочешь?
– Ну-ка в машину сядь, – приказал он.
Я оглянулся на его напарника – старшего лейтенанта. Ухмылка в тот же миг слетела с его лица, мгновенно побледневшего: похоже, он узнал меня. Чуть ли не бегом направился к нам старлей. Теперь пришла моя очередь ухмыляться. Из кармана я достал свое удостоверение, которое повсюду и всегда носил с собой (раньше, когда только приехал в Москву учиться, так же точно таскал в кармане паспорт, ибо любой мент мог остановить и в случае отсутствия документа, удостоверяющего личность, арестовать до выяснения; от старых привычек порой сложно избавиться).