– А теперь, рядовой, смотри сюда! – громогласно приказал я лейтенанту, подойдя вплотную и сунул корочки ему под нос. Он внимательно прочитал, что там написано, и тоже побледнел.
– Гражданин министр, простите моего напарника, – промямли подоспевший старлей.
– А вы, гражданин старший лейтенант, почему за своими подчиненными не следите?! Почему ваши подчиненные не знают в лицо руководство страны?!
– Простите… простите… – как молитву, повторял он снова и снова одно слово.
– Значит, взятки вымогаем? – лилейным голосом спросил я лейтенанта. Тот вместо ответа сглотнул слюну.
– Ну вы и попали, ребята! – начал смеяться я.
– Гражданин министр… – пробурчал лейтенант.
– Заткнись, урод! Ты что, не знаешь, что за взятку расстреливают?! Тварь! – а потом обратился к обоим: – В то время, как наши граждане воюют на фронте, ценой своих жизней защищая страну, вы тут отсиживаетесь, в тепле, сытые, довольные! Так вам еще этого мало?! Еще и взятки вздумали вымогать! Мрази! Документы! Живо!
Обоих заметно трясло от испуга. Испуг источала каждая их пора, испуг читался в их глазах, испуг был слышен в их постукивании зубами. Кожедубов протянул мне документы на машину и Пашины права. Я выхватил их из его трясущейся руки и закатил глаза, прошептав что-то вроде «Господи, ну почему такие тупые попались?».
– Свои документы, мать вашу! Оба! Живо! – рявкнул я. – Что, мозгов хватает только на вымогание взяток?!
Они тут же засуетились, шаря по внутренним карманам и вытаскивая свои ксивы. Передавая мне удостоверения, старший лейтенант проскулил:
– Гражданин министр, может как-то сможем… так… уладить вопрос?
– Че-го? – уставился я в упор на него. – Ты, может, еще мне взятку предложишь? Придурок!
Просмотрев информацию в удостоверениях, я объявил:
– Документы я забираю с собой. Тратить на вас свое время больше не собираюсь. Общаться с вами, как и вашим начальством, будут другие люди, очень компетентные в подобных вопросах.
Те двое стояли, как провинившиеся школьники, не выучившие уроки, низко опустив головы. Мы же с Пашей сели в машину и продолжили путь.
– Здорово ты их, – широко улыбаясь, довольным голосом произнес он.
– А, – я в ответ махнул рукой. – Только немного на место их поставил. Здорово с ними будут ребята из отдела внутренней безопасности общаться.
– Расстреляют?
– Скорее всего.
Позже мы свернули с трассы на узкую проселочную дорогу, бегущую через подлесок. Проехав по ней несколько километров, уткнулись в первый контрольно-пропускной пункт. Именно на этом уровне проходило первое заграждение из колючей проволоки – она тянулась вокруг всего лагеря.
Из будки у шлагбаума нам навстречу вышел молодой солдат в форме МДН с автоматом в руках. Я вылез из автомобиля. Корочки доставать и предъявлять не пришлось: мои бойцы знали меня в лицо.
– Здравия желаю, товарищ министр по делам национальностей! – прокричал боец, вытянувшись в струну и приложив руку к козырьку.
– Здравия желаю, – поприветствовал я в ответ, а потом скомандовал: – Вольно! Открыть шлагбаум!
– Открыть шлагбаум! – крикнул солдат своему напарнику в будке.
Приказ был моментально выполнен. Мы проехали еще пару километров до второго заграждения и КПП. Вероятно, с первого пропускного пункта уже успели доложить во все инстанции, что прибыл министр. Здесь, на втором пункте, все дежурные уже стояли, прямые, как колы, отдавая честь. Однако шлагбаум был закрыт, как того и требовала инструкция. Я снова вылез, снова выслушал приветствие, ответил тем же, снова приказал открыть шлагбаум. Убедились, что приехал, действительно, министр. Открыли. А дальше дорога уже вела к высоким бетонным стенам самого лагеря, с пущенной поверху колючей проволокой под напряжением. По обеим сторонам огромных ворот стояло по два солдата, все отдавали честь. Едва мы приблизились, как один из них подбежал к нам.
– Гражданин министр по делам национальностей, разрешите попросить вас оставить машину на стоянке административного транспорта!
– А в чем дело? – поинтересовался я через открытое окно.
– Готовимся принимать сегодня очередную колонну из Средней Азии. Ввиду ограниченности пространства, всему транспорту, кроме спецгрузовиков, запрещен въезд на территорию лагеря.
– Запрещено, так запрещено, – пожал я плечами и сказал Паше свернуть на административную стоянку.
Паша остался ждать в машине. Я направился к КПП, где меня уже дожидался начальник лагеря – полковник Семушкин Александр Николаевич. Его форма была отутюжена, сапоги начищены до зеркального блеска, на ремне висела кобура с табельным ПМ последней модели. Начальник был гладко выбрит, а волосы его под фуражкой – аккуратно зачесаны назад (в отличие от меня, с недельной щетиной и растрепанными ветром волосами). Он широко улыбался.