– В одну шеренгу! – командует прыщавый сержант на плацу.
Многие азиаты не понимают его речь, но интуитивно осознают, чего от них хотят. Под дулами автоматов строятся в шеренгу.
Высадка людей из одной машины продолжается не более пяти минут. Потом сержант начинает перекличку: зачитывает фамилии с первого листа списка, на которые отзываются пленные.
Несколько бойцов фонарем освещают нутро кузова грузовика, потом запрыгивают туда и начинают выносить умерших во время перевозки, коих набирается не так уж и мало (воду и пищу пленным выдают в очень ограниченном количестве сразу после загрузки в фуры в Средней Азии, в пути они дополнительно ничего не получают), среди них есть и дети. А потом случается следующее: из кузова раздается детский рев.
– Тут еще один живой! – кричит один из солдат. – Уснул видимо…
Сперва сбрасывается на землю тело молодой девушки с оголенной отвисшей грудью. Оно приземляется, как мешок картошки. Глаза ее полуприкрыты. Вокруг сосков видны лиловые синяки и кровоподтеки. Следом за ней спускается один из солдат и протягивает руки, принимая из кузова брыкающегося и истерящего ребенка. Судя по одежде, это девочка. Годика два на вид. Красное от слез личико распухло. Она пытается что-то сказать, но из-за рева ничего не понятно. Взяв на руки ребенка, солдат бросает его в сторону плаца, как котенка.
– Иди на построение! – приказывает он. Но малышка упорно плетется к сброшенному ранее телу молодой девушки.
Я осознаю, что девушка – ее мать. Видимо, она не пережила поездку в бронегрузовике, но, дабы спасти свое дитя, до последнего кормила его грудью. Благодаря этому ребенок и не погиб страшной смертью от голода и обезвоживания. Оттуда и синяки на груди.
«Господи, они ведь такие же точно люди, как и мы! Эта великая женщина, как и любая другая, пыталась изо всех сил уберечь своего ребенка от погибели, защитить его! ГОСПОДИ! Да кто нам дал право мнить себя богами, выше прочих людей?! Кто дал право вершить судьбы других наций?!»
Солдат отпихивает ногой, обутой в тяжелый сапог, девочку от тела матери, повторяя:
– Бегом на плац к своим соплеменникам! Звереныш…
Но дочка, игнорируя его, упорно плетется к телу матери. Солдаты из грузовика наблюдают за этим. В конце концов, девчушка все-таки добирается до мамы, ее маленькие ножки подгибаются и она падает на ее безжизненное тело. Чуть успокаивается. Крепко обнимает родителя.
– Как это мило, – с явным сарказмом в голосе комментирует один из тех, что наблюдают из кузова за происходящим. – Ща прям расплачусь…
Остальные начинают смеяться.
Широко улыбаясь, боец, что стоит на земле, берет девочку за воротник комбинезона и отшвыривает от тела матери, следом давая пинка. Очередной взрыв смеха. И никто не думает заступиться за ребенка – ведь для всех он просто «звереныш». Девочка вновь кричит, в два раза громче, чем прежде, от разлуки с последним близким человеком на земле, пусть и мертвым, и от боли. Потом поднимается на колени и ползет к маме, повторяя сквозь всхлипывания:
– Модар… модар…
Перед моими глазами встает картина из прошлого, когда я уезжал из Ульяновска, оставляя там Ирину с мальчишками. «Апа! Апа!» – кричал Кирилл, заливаясь слезами. И настолько ярко это воспоминание! А проклятые солдаты продолжают гоготать, словно гиены.
Что-то щелкает в моем мозгу, и я забываю обо всем на свете: всех планах, что я продумывал последние дни, будущем моей семьи, своем собственном будущем. Теперь я руководствуюсь только природными инстинктами, которые говорят, что взрослый сильный ЧЕЛОВЕК должен защищать маленького беззащитного ребенка. Молниеносно я открываю кобуру на поясе Семушкина и выхватываю табельный ПМ.
– Вы что делаете?! – верещит полковник, но уже поздно – пистолет у меня в руке.
В секунду я снимаю его с предохранителя и загоняю патрон в патронник. Навожу ствол на проклятого мерзавца-солдата – развращенного властью зверя, измывающегося над беззащитной несчастной девчушкой…
***
В позапрошлом веке великий русский классик в своем романе написал фразу, ставшую бессмертной в устах русского народа: "Мир спасет красота". Как же чертовски прав был Федор Михайлович! Красота – единственное, что может спасти мир. Не внешняя красота, нет – внутренняя. Этот мир расцветет только тогда, когда каждый человек станет красив душой. Когда человек, независимо от страны, в которой родился, цвета кожи, разреза глаз, вероисповедания, научится любить и уважать окружающих его людей, научится уважать и ценить культуру других стран и их коренных народностей (а ведь культура каждого народа по-своему прекрасна и неповторима, очаровывает своими необычными ритуалами); перестанет, прибывая в зарубежье, пытаться навязать свою культуру и мировоззрение; перестанет считать, что его религия должна господствовать в мире, что его раса выше остальных, осознает, что все нации по сути своей равны и нет лучших и худших, все люди в этом мире равны – только в этом случае в мире перестанут существовать бредовые идеи богоизбранных народов – идеи, которые могут стоить жизни миллионов замученных людей. Поймите, в человеческом обществе не должно быть места идее, ценой которой будет жизнь хотя бы одного невинно убиенного!