Взяв кий с двух сторон, я придавил им горло Гамми.
– Ну что, пид*р? Помнишь меня?
– Ты попутал что-то… – прошипел толстяк.
Его приятель с пятном на лбу попытался встать, но тут же получил новый удар шаром сбоку. Из его рта вылетела струйка крови, и он снова рухнул на пол.
– Вы, го*доны, меня ногами в землю втаптывали в начале недели! Вспомнил?!
– Бля буду! Ты путаешь!
Я придавил кий сильнее. Гамми захрипел.
– Котлы мои где?! – рявкнул я.
Тот замотал головой.
– Бл…! Да что ж вы все такие тупые! Таблетки для мозгов жри, если памяти нет!
Тот испуганно смотрел на меня.
– Часы мои где?! В понедельник сняли с меня! Ночью! В парке! Ну! Вспомнил?!
Тот что-то ответил одними губами. Я ослабил давление на горло.
– Повтори!
– В ломбарде…
– Каком ломбарде?!
– На Горького, напротив «Мира техники»…
– За сколько сдал?!
– За тысячу.
– Вот ведь пид*р, – процедил я сквозь зубы и в ярости несколько раз ударил толстяка по лицу, потом приподнял его голову и с силой опустил на пол. Послышался глухой стук. Гамми потерял сознание.
– Сука… Го*дон… – шепча, я начал судорожно проверять его карманы на наличие денег, чтобы выкупить свои часы, если, конечно, никто этого уже не сделал до меня. В переднем кармане джинсов оказалось пятьсот рублей. Больше денег у него не было.
– Проверьте этих двух, – попросил я своих друзей осмотреть оставшихся.
Быстро вывернув карманы, Костя что-то сунул себе в куртку.
Дед нашел еще шестьсот рублей. Показав мне, быстро убрал себе в боковой карман.
Я метнулся к дрожавшему от страха «Иуде».
– Бабло давай, – тихо приказал я.
Тот сиюминутно достал пятисотенную купюру и отдал мне.
– Валим! – крикнул Костя.
Мы со скоростью света выбежали на улицу, даже не заметив, как преодолели лестницу. Покинув подвал, сразу же шмыгнули во дворы. Где-то с другой стороны слышались звуки сирен – должно быть, милиция ехала на тревожный сигнал. Плутая, через детские площадки и палисадники, наконец, выбрались на один из главных проспектов города, на приличном расстоянии от места драки.
– На, – протянул мне Костя триста рублей, найденных у избитых негодяев.
– Спасибо, – пробурчал я.
– Держи, – теперь и Дед отдал те самые шестьсот рублей. – Выкупай часы.
– Пацаны, я перед вами в долгу не останусь, – пообещал им.
В ответ Костя только похлопал меня по плечу.
Такими друзьями, по праву, можно гордиться!
Мы направились прямиком в тот ломбард, про который сказал Гамми.
Зашел один, ребята остались ждать меня на улице. Быстро пройдя вдоль витрин с разными вещами, я увидел свои часы, целые и невредимые.
– Сколько? – спросил я продавца – седовласого мужчину с хитрыми, как у дьявола, глазами.
– Две сто, – улыбнулся спекулянт.
– Сколько?! Да они новые столько стоили!
– Ну вот и идите, покупайте новые…
Немного попыхтев, я достал деньги и пересчитал: вместе с моими, было всего одна тысяча шестьсот рублей.
– Слушайте, у меня только тысяча шестьсот…
– Извините, – разведя руки, тем самым показывая, что ничем не может помочь, ответил продавец.
– Понимаете, это мои часы. Их украли у меня в понедельник, – я почувствовал на себе его пытливый изучающий взгляд. – Они очень дороги мне! Их родители подарили на день рожденья!
– Эх! – тяжело вздохнул он. – Я могу скинуть цену до тысячи девятисот. Но это все – предел! Ниже не опущу! Так что достань где-нибудь еще триста рублей и приходи.
– Но вы поймите!.. – начал, было, я, однако старик перебил меня:
– Все! Я ниже цену не опущу! Ты услышал меня?
Я бросил на него злой взгляд и вышел.
– Ну, что? Нашел часы? – поинтересовался Дед.
– Нашел. Только денег не хватает, чтобы выкупить!
Оба уставились на меня.
– А сколько они хотят за них? – спросил Костя.
– Сначала просил две сто, потом до тысячи девятисот скинул.
– Он чего, охренел, что ли?! – возмутился Дед. – Сам за тыщу купил, а за две – продает! – видимо, он слышал наш с Гамми разговор. – Барыга, блин!
– Сука! – выругался Костян и полез во внутренний карман ветровки.
Оттуда он достал свои личные двести рублей и протянул мне.
– Нет, братух! Не надо. Я дома возьму, потом вернусь…
– Потом часов может не быть, – в ответ сказал он.
Я взял деньги, поблагодарив его за это. Дед порылся у себя по карманам и передал мне мятые десятки, девяносто в сумме.
– Больше нет, – сообщил он.
– Спасибо, старик!
– Отдашь потом, молодой! – и он засмеялся.
Улыбнувшись, я снова зашел в магазин.
– Уже собрал? – удивился торговец.
– Тысяча восемьсот девяносто, – объявил я. – Больше нет!