– Ух вы! – в злобе прошипела женщина, осознав, что ее «развели». – Обманывают ведь еще! Сами от горшка два вершка!
– Простите, пожалуйста, этого шута горохового! – с любовью посмотрев на меня, извинилась подруга, продолжая смеяться. За всю дорогу та женщина больше не сказала нам ни слова. Но, по крайней мере, нам со Светой стало ехать веселее.
Двадцать шестое августа. Утро. Скрип тормозов. Конечная станция – город-герой Москва. Выйдя из вагона, мы сиюминутно влились в человеческую массу, проворно направлявшуюся к метро. Эта река из живой плоти донесла нас до самых эскалаторов. Спустившись, мы с любимой попрощались и разошлись: она поехала в Дом студента на проспекте Вернадского, где ей на ближайшие шесть лет, при хорошем раскладе, конечно же, выделили койко-место; я направился в уже знакомое мне Измайлово. Меня определили в четвертое общежитие, считавшееся самым лучшим во всем студгородке. Просто это была единственная «общага» с блочной системой. Блок состоял из двух комнат, одна из которых рассчитывалась на двух человек, другая – на трех, и раздельного санузла. То есть всего на пять человек выделялись один унитаз и одна раковина, которые были прямо под боком (не нужно было бежать через весь коридор, когда «подопрет», а это большой плюс!).
Еще в вагоне метро заметил несколько таких же «студентов». Разница была лишь в том, что с ними ехали родители, и у каждого было по огромной сумке.
«Хм. Неужели они по две плащ-палатки сшили вместе?»
Я же вез только самое необходимое, вместившееся в одну дорожную сумку. На все прочее мне родители дали денег.
Возле четырех общежитий, расположенных вдоль Измайловского проспекта, стояла куча машин. Это родители привезли на автомобилях своих чад-первокурсников и все их вещи прямо к новому жилищу. Наше общежитие выглядело довольно мрачно: кирпичи потемнели от времени и пыли, старые окна зловеще смотрели на Измайловский парк. Однако внутри все было совсем по-другому. Суетились студенты, оформляясь у коменданта, получая постельные принадлежности и недостающую в комнате мебель. Первокурсников заселяли, как правило, в трехместной комнате, иногда по четыре человека (одного «на уплотнение»). В двухместных комнатах барствовали, в основном, старшекурсники.
С матрасом, подушкой и комплектом постельного белья подмышкой я зашел в свою комнату на седьмом этаже. Из троих был первым. Комната имела форму прямоугольника. Справа от входа располагался добротный шкаф, высотой от пола до самого потолка, а шириной – от стены до стены, с множеством самодельных полок и отделений. Открыл дверцу. Внутри располагалась горизонтально прибитая с двух концов жердь с одиноко висящим на ней плечиком. На внутреннюю поверхность дверцы был приклеен плакат с обнаженной красавицей, судя по всему, вырезанный из старого номера Playboy. Слева от входа, вдоль длинной стены, стояла одноярусная металлическая койка, сразу за ней – двухъярусная. Напротив шкафа находилось окно, под которым стоял один письменный стол. Напротив коек – вплотную к стене еще две парты. Стулья тоже были. А вот тумбочки отсутствовали. Обои местами были оторваны, кое-где сверху – приклеены к стене пластырем. При ближайшем рассмотрении в раме обнаружились щели, шириной с мизинец. На потолке одиноко болталась на проводе лампочка. Бросив постельные принадлежности и сумку на одноярусную кровать, я присел на краешек. Сердце защемило, к горлу подступил ком.
«Так пусто и холодно».
Впервые я осознал, что остался один. Что нет больше рядом родителей, которые все знают и умеют и, в случае чего, подскажут, что делать. Нет мамы, которая утром нежно разбудит на занятия, накормит завтраком, приготовит обед и ужин. Нет домашнего уюта. Единственным близким мне человеком в Москве была только Света. Грустные размышления прервало шуршание в шкафу. Осторожно подойдя к нему, я прислушался. Определил, откуда исходит звук и быстро открыл дверцу нужного отделения. Все, что успел заметить, – как маленькая мышка проворно юркнула в дыру между стеной и полом.
«Welcome to Moscow!» – пронеслась в голове мысль.
Плюнув на все, я поехал к Светлане. Невыносимо захотелось увидеть родное милое личико, узнать, как она обустроилась.
Стоя возле входа в высотное серое здание на проспекте Вернадского, написал ей смс-сообщение: «Ya stoyu vnizu, na ulice. Spuskaisya» (в то время мы писали на английской раскладке – так можно было вместить в одно сообщение в два раза больше символов, чем на русской раскладке, тем самым сэкономив деньги). Спустя минут пять, появилась подруга. Если бы вы знали, какое душевное облегчение пришло вместе с ней.