– Привет, – поздоровалась она, поцеловав и крепко обняв меня.
Похоже, не одному мне было тоскливо.
– Рассказывай. Как комната, кто соседи?
– Комната хорошая, на семнадцатом этаже. Ой! Ты бы видел, какой вид из окна! Всю Москву видно! – восхищенно поведала девушка.
– Не дразнись, а то слюной захлебнусь! – посмеялся я. – Кого с тобой поселили?
– Будут жить две девчонки. Одна уже приехала – она из Тюмени. Мы, кстати, в одной группе будем учиться. А вторую пока ждем. Еще не приехала.
– Тебе, вообще, нравится?
– Что именно?
– Ну, общежитие, соседка.
– Да. Жить можно. А ты как устроился?
– Лучше всех! Комната на седьмом этаже. Если не учитывать, что обои висят кусками, в окнах вот такие щели,– преувеличенно показал большим и указательным пальцем размер в пять сантиметров, – в шкафу живут мыши, а на соседней двухъярусной койке будут спать двое незнакомых людей, то общага отдаленно напоминает отчий дом.
Подруга лишь грустно усмехнулась.
– С соседями познакомился уже?
– Нет еще. Я самый первый. Занял лучшую койку. Но, думаю, вечером уже придется познакомиться. Так что, у меня все тип-топ!
Мы прогуливались вдоль Удальцовских прудов. Когда устали ходить, сели на скамейку и долго сидели. Ни одному из нас не хотелось расставаться. Сейчас, как никогда раньше, мы нуждались друг в друге. И так миловались до самого вечера, пока сумерки не поглотили столицу.
Я ехал в метро, ощущая, насколько сильно меня отталкивает мой новый дом.
Соседи вечером так и не появились, и эту ночь я провел в полном одиночестве. Спал на новом месте плохо. Глубокой ночью проснулся и не мог понять, где нахожусь. Сперва показалось, что дома. Но потом сообразил: нет, не дома, а в общежитии, далеко от родных краев. Тут же дыхание сперло, в груди защемило. Больше уснуть не смог. Проворочавшись до рассвета, я встал и умылся. Позавтракать не смог: у меня даже кружки не было, чтобы чаю попить, не говоря уж о чайнике, чтобы воду вскипятить. Но хотя бы в душ удалось сходить. Это было подвальное помещение довольно приличных размеров. В предбаннике находилась раздевалка – деревянная длинная рейка, прибитая к стене, с прикрученными к ней крючками. В самом душевом помещении было четыре ряда торчащих из стен труб, выполняющих роль душа. Каждая труба – в отдельной кабинке. Работал душ шесть дней в неделю (один день отводился для дезинфекции помещения). Понедельник, четверг, суббота считались женскими днями, вторник, пятница, воскресенье – мужскими. Кроме меня в этот ранний час никто не мылся. Оттого и стало жутко, не по себе. После душа я быстро оделся и пулей вылетел из подвала. В комнате, залитой рассветным солнцем, стало спокойнее.
Очень хотелось кушать. Дотерпев до восьми часов, спустился вниз, в магазин, и купил какую-то черствую булочку с изюмом. У коменданта одолжил стакан с кипятком. Она еще предлагала заварку, но я постеснялся и соврал, будто у меня в комнате есть чай.
– Как обживаешься? – поинтересовалась эта добрая женщина, всегда хорошо относившаяся к студентам.
– Все хорошо, – улыбнулся и заверил ее.
– По дому-то скучаешь уже?
– Ну… да… – пробубнил я себе под нос, покачав головой.
– Ничего. Привыкнешь. Соседи скоро заселятся, и веселее станет.
С призраком надежды на лучшую жизнь я проследовал к себе, осторожно неся драгоценный кипяток. Прожевав булку и запив ее водой, мне стало чуточку веселее.
Около десяти утра, когда я бестолково лежал на койке, раздался стук в дверь.
– Открыто! – громко сказал я и сел на кровати.
В комнату вошел один из моих соседей – в меру упитанный парень с юношеским пушком под носом. Следом за ним проследовал лысый мужчина в очках.
– Привет, – робко поздоровался мальчишка.
– Привет, – ответил я. – Здравствуйте, – обратился к его, вероятно, отцу.
– Здравствуйте, – поприветствовал меня тот.
– Рудольф, – протянул мне потную ладошку сосед.
– Олег, – крепко пожал я ее.
– Ну, как оно? Жить можно? – спросил отец, оглядываясь вокруг.
Я пожал плечами и ответил:
– Можно. Только порядок наведем…
– Это правильно! Начинать всегда надо с наведения порядка. Ну! – он хлопнул сына по спине. – Рудик у нас все знает, что нужно делать. Все умеет.
Рудольф только смущенно смотрел на родителя.
– Ладно, парни. Вы тут обустраивайтесь, а мне пора в аэропорт выдвигаться.
– Хорошо, – согласился я.
– Пойдем, проводишь меня быстренько, – обратился мужчина к своему сыну.
– Олег, до свидания! – протянул он мне свою крупную волосатую руку.