Девятого мая, в День Победы, мы встретились со Светой и поехали на Красную площадь. Такой концентрации людей в определенном месте я прежде никогда не видел. Все веселились. Старики-ветераны, коих оставалось на тот момент уже мало, забыли на один день в году о своем бедном, униженном существовании и гордо ходили в старых кителях, увешанных орденами и медалями, и принимали поздравления и слова благодарности от абсолютно незнакомых людей. Дети бегали в пилотках военного образца и с трехцветными флажками в руках. Повсюду звучали старые добрые песни сороковых-пятидесятых годов. В груди возникло чувство, заставляющее сердце выпрыгивать из груди и выдавливающее слезы радости из глаз, – гордость. Гордость за свою страну. Гордость за то, что я родился здесь. Гордость за великих предков, не раз совершавших подвиги, казавшиеся невыполнимыми. Гордость за то, что я потомок этих великих людей. Возможно, именно тогда я полюбил этот светлый праздник сильнее всех остальных.
В том семестре я здорово взялся за учебу с самого начала, и это принесло свои плоды. К концу мая уже закрыл досрочно зачетную неделю и готовился сдавать экзамены. Света тоже собиралась закрыть сессию в начале июня. Мы практически не виделись в тот период, но это делалось во благо обоих.
В числе первых студентов я сдавал высшую математику. Спироногов был настолько приятно удивлен моими успехами по его предмету в этом семестре, что не стал задавать дополнительных вопросов после того, как я отчитался по билету. Он просто взял «зачетку» и поставил «отл». От счастья даже голова немного закружилась.
Я поставил перед собой цель закрыть сессию в первой половине июня и стремительно шел к ней, не обращая внимания на усталость. В то время, как моя успеваемость улучшалась, у моих соседей она снижалась. Юра особенно сильно расслабился и нахватал «хвостов» по домашним заданиям и контрольным. Рудольф последовал его примеру, только объем задолженностей был меньше.
Последний предмет, который я сдавал, был «теоретическая механика». Преподавала сию науку престарелая женщина. Она была строга, как надзиратель в исправительно-трудовом лагере. Тем не менее, потратив полтора часа на сдачу, я все же получил четверку. Из кабинета вышел выжатым, как лимон. Было ощущение, что похудел за эти полтора часа допроса с пристрастием на пару килограмм. Лишь только когда пришел в свою комнату и лег на койку, осознал, что это был последний экзамен, а впереди меня ожидали два с половиной месяца отдыха и безделья. И я рассмеялся, будучи один во всем блоке. Глаза стали влажными от счастья. В тот вечер мы с Юрой и Рудольфом хорошо посидели и отметили мое закрытие сессии.
Так получилось, что в этот раз я «отстрелялся» раньше Светки. Но не намного. Через пару дней после моей теоретической механики она сдала последний экзамен, а еще через пару дней мы сели на поезд и уехали прочь из Москвы, которая только начинала раскаляться под июньским солнцем.
Каково же было мое удивление, когда я узнал, что Костя на следующий день после нашего со Светой приезда собрался уезжать в Москву. Я и забыл про ту пьяную беседу о его переводе в столичный ВУЗ. Вот только парень настроился очень серьезно. Причем переводиться хотел не куда-нибудь, а именно к нам в «Бауманку».
– Почему именно туда?
– Потому что самый сложный университет. И поступить туда для меня нереально, как некоторые считают.
– Вот именно…
– И ты думаешь, что я слишком тупой?! – завелся друг. Был он бледен, но на щеках тотчас появился румянец.
– Костян, нет, конечно. Чего ты сразу бросаешься на меня?
– Я всем докажу, что могу многого добиться, – с нескрываемой злостью произнес друг. – Надоело сидеть в этой дыре!
Просто не узнавал его. За прошедшие полгода он изменился, стал более агрессивным.
– Ты почему мне ничего не говорил? – возмутился я. – Целый семестр молчал.
– И что бы ты сделал?
– Узнал бы все, что и как. Выслал бы книги какие-нибудь для подготовки.
– У тебя и так проблем там хватает, – теперь интонация резко изменилась и стала доброй, с нотками заботы. – Еще мои перевешивать… Я сам звонил, узнавал все.
– Для тебя уж сделал бы все, что угодно. И узнал бы все, что нужно.
– Да перестань. У меня что, рук нет? Сам могу набрать номер и узнать все.
И он уехал. Мы же со Светой каждый день с обеда и до ночи проводили вместе: ездили на пляж позагорать и покупаться, гуляли, сидели в летних кафе, подолгу потягивая сок или поедая мороженое, посещали кинотеатр, где билеты стоили сущие копейки. Почти каждый день мы теперь занимались любовью. И были счастливы.
Костя вернулся из столицы в августе. Бледность не прошла, под глазами выделялись темные круги. Я подумал, что это из-за переутомления.