– Да, Олеженька. Я беременна.
Сумбур в голове стал укладываться. Информация начала усваиваться.
– Господи, – прошептал я. На глазах от радости навернулись слезы. А потом я рассмеялся, встал на колени и крепко-крепко обнял свою жену – будущую мать нашего ребенка. Она тоже смеялась, обнимала меня в ответ, целовала, гладила голову. Я не хотел ее отпускать. Периодически целовал в живот. И с трудом осознавал, что стану отцом.
Вскоре я испытал на себе все прелести ухода за беременной женой. После Новогодних праздников у нее начался жуткий токсикоз. Она не переносила практически никакие запахи. От вида чего-либо жареного подкатывала тошнота. Во время чистки зубов тоже тошнило. Из-за гормональных изменений в организме настроение могло меняться каждые пять минут. Откуда-то появилась боязнь темноты. Теперь по ночам, когда Ирина хотела в туалет (а хотеть она стала гораздо чаще), сперва должен был встать я, включить везде свет, дождаться, пока моя ненаглядная не ляжет снова в постель, выключить свет и только потом лечь сам. По вечерам, когда она смотрела телевизор, я делал ей массаж плеч, а также ступней. Было трудно, но очень радостно. Весной токсикоз прошел, а живот стал понемногу округляться. Помню самый первый раз, когда малыш толкнул меня в ладонь, которую я аккуратно положил на живот Иришке. Непередаваемые ощущения и чувства.
Ирина ушла в декретный отпуск. Я понимал, что теперь расходы будут только увеличиваться, а содержание семьи будет лежать только на моих плечах, поэтому пытался найти новую работу. Вот только студент с опытом «торгового шпиона» никому был не нужен. Тогда я решил попробовать договориться о переводе меня в офис на должность менеджера.
– Зачьем вам ето? – спросил меня начальник отдела – Клод Жильбер – на ломанном русском. Он был высоким и очень худым французом с огромным носом и близко посаженными глазами. Одевался он мерзко, как многие «продвинутые» европейские модники.
– У меня жена беременна… мне нужны деньги, – сдавленно ответил я.
– О! Берьеменний женья – гуд стимуль, – широко улыбнулся. Помолчал какое-то время, глядя в монитор, а потом продолжил: – Но сможьете ли ви совмешать ваш учьеба в юниверсити и работа в офисе?
– Если вы мне позволите оставить свободный график…
– О! Ноу! Нон! – замахал руками Жильбер. – Ви собираетесь работать эт найт? Это жье нарущение… э-э… русэ кодекс труда.
– Почему нарушение? Я буду работать сорок часов в неделю…
– Ноу, ноу, ноу! Я не играть с ващ луа. Пльохой игра! – он засмеялся.
– Клод, вы можете посоветоваться с вашими юристами, – я настаивал на своем. – Уверяю, никакой игры тут нет. Все предельно честно и по закону.
Начальник отдела снова задумался, уставившись в монитор.
– Подождитье здьесь, – он поднялся и вышел пружинящей походкой. Минут через десять вернулся. Уселся на место. Хлопнул ладонями и довольно произнес:
– Хорошьо, Олэг! Ай синк, мы можьем перевести вас в офис на полный рабочий дьень. Особенно, учитывая вашю… – Жильбер защелкал пальцами, подбирая слово, – ситуацьон.
Я ему широко и добродушно улыбнулся.
– Спасибо, Клод!
– Додьелывайте все свои заданья и готовьсья с первого числя вступать в новый должность.
– Конечно.
– Аревуар, Олэг! И готовтьесь – работать придьется крюто! – он снова рассмеялся и протянул мне свою щуплую руку. Я пожал ее и удалился.
Зарплата выросла до двадцати пяти тысяч. Мало, но все лучше, чем предыдущий оклад в одиннадцать с половиной тысяч. В огромном офисном муравейнике мне выделили стол, компьютер и мягкое кресло. Я стал втягиваться в работу среднестатистического маркетолога. Тоска! Серость и убогость! Цифири, цифири и еще раз цифири. Справлялся с этой рутинной работой добросовестно – благо, образование позволяло производить элементарные арифметические действия с числами. В офис я приезжал под вечер, а уезжал из него только ночью. Выматываться стал еще больше, но сил не жалел.
Я экономил каждую копейку. Перешел тайком от Иринки на двухразовое питание – завтрак и ужин. На обедах экономил, чтобы моя ненаглядная могла есть более дорогие и натуральные продукты, которые не навредят здоровью ее и нашего ребенка. Пока я разрывался между университетом и работой, Иришка готовила всякие «вкусняшки», ездила по магазинам, покупала приятные мелочи: пеленки, бутылочки, соски – или просто ходила гулять в парк. Однажды в институте я случайно встретился с Рудольфом. Перекинулись парой фраз. Я уже собирался идти на пару, как он спросил:
– Вы с Ирой слышали об отморозках?
– Каких отморозках? – не понял я.
Он вздохнул и покачал головой, мол, ну ты даешь.