– Конечно, – механически ответил я, хотя и знал, что не позвоню.
– Ладно, Светка, – после паузы произнес я. – Мне нужно идти, а то на работу опоздаю – еще и тут сократят. Тогда точно бомжевать придется.
– Не унывай. Все наладится! Я это просто знаю!
– Конечно, – пробубнил ей в ответ.
Я направился к проходной, когда Света меня окликнула. Повернулся к ней. Она подбежала ко мне.
– Олеж, я хотела сказать спасибо.
– За что?
– Если не ты, я бы никогда не приехала в Москву учиться. Так и прожила бы всю жизнь в нашей «деревне».
– Я ничего не сделал. Благодари себя и свои мозги. Ты приехала сюда исключительно благодаря себе.
– Ты сделал самое главное – заразил меня идеей переезда в столицу и заставил поверить в свои силы.
Я в упор посмотрел на нее, улыбнулся и сказал:
– Мне нужно идти.
Она стояла за моей спиной и провожала взглядом.
Я ей так и не позвонил. Все-таки слишком много воды утекло с тех пор, и мы очень сильно изменились, к сожалению, в диаметрально противоположные стороны.
Прошло еще несколько недель, прежде чем я нашел работу в автосервисе (удивительно, но там работали исключительно славяне). Зарплата была невысокая, но все же это лучше, чем ничего. Вновь стал работать на двух местах (в МГТУ перевелся на полставки). Вскоре я смог переехать из коммунальной квартиры в обычную однокомнатную все в том же Фрязино. Через какое-то время ко мне вернулись Иришка с Кириллом и Сережей. Я уставал, но был счастлив.
Инфляция росла, цены на все продукты повышались. Нам приходилось экономить практически на всем. Я уже забыл, когда обедал последний раз. Ирине, конечно же, ничего не говорил. Когда она спрашивала, что я ел днем, рассказывал ей про макароны и котлеты, пюре и сосиски, гречку и гуляш… а у самого к тому времени желудок сжался уже до размеров кулака.
Район, где мы проживали, был не самым спокойным. Я очень беспокоился за Иринку и детей, когда они ходили на прогулки. Еще сильнее стал беспокоиться после того, как узнал, что не так давно некий узбек напал на молодую мамашу, которая прогуливалась с коляской по лесопарковой зоне. Узбека, конечно, задержали на следующий же день, но сколько еще таких отморозков разгуливало по улицам! Люди просто сходили с ума от разрухи, в которой пребывала страна. Очередным доказательством сумасшествия стало массовое убийство в московском супермаркете: ночью в круглосуточном магазине «блюститель правопорядка» расстрелял из пистолета трех человек и ранил еще семерых.
Итак, я работал с утра до самой ночи, Ирина занималась воспитанием детей. Жизнь пошла по накатанной. День сменялся днем. Я только успевал следить, как подрастают мои пацаны. Но жизнь была какой-то серой и унылой. Возможно, из-за острой нехватки денег. Кириллу, да и Сережке, уже пора было бы ходить в детский сад. Вот только, кто их туда примет, когда у нас нет регистрации в Москве? И моя ненависть к богатеньким москвичам (да и не только коренным – приезжим мажорам с квартирками, купленными на папины деньги) – сытым котам – крепла. Где справедливость, мать вашу?! Я – русский, в столице МОЕЙ Родины не могу детей отдать в детский садик, а какой-нибудь Рубен из Еревана может! Что за бред?! Но приходилось мириться с этим государством, перевернутым с ног на голову. Постепенно я становился все более нервным и раздражительным. Пару раз чуть не подрался с мужиками: один в метро во время резкого торможения толкнул меня, другой – просто на ногу наступил. Благо, хватило мозгов себя сдержать, не то иметь бы мне судимость.
А время шло – на деревьях распускалась листва, потом меняла зеленый цвет на желтый, оранжевый, красный, облетала, земля снова укутывалась в снег, словно в пуховое одеяло. К весне мне казалось, что не выдержу и сойду с ума от такой жизни. Я очень боялся, что произойдет психический срыв с последующей потерей памяти. Где-то слышал, что человек в чрезвычайно сложной ситуации может сломаться. Он выходит, например, за сигаретами, но по пути в магазин его истинная личность замещается новой, только что неосознанно выдуманной, искаженно скроенной из кусочков старой. Память как бы блокирует крайне негативные моменты прошлой жизни (большие долги, жена-«лесопилка», начальники-тираны, да еще Бог знает что может служить причиной), давая человеку возможность начать жизнь с чистого листа. Вышел из дома Ваня Петров, а через сто метров уже Петя Иванов идет, но не за сигаретами, а, скажем, на вокзал за билетом в один конец в какую-нибудь глухомань. Глупо, конечно, но я тогда очень боялся, что со мной произойдет что-то подобное. Ведь вся семья держалась исключительно на мне. Случись что-то со мной, и Ирка с детьми просто пропадут. Надо было что-то менять.