А вот Марон… Он словно подчеркивал дружбу, понимание. И, пусть маг не ждал ничего в ответ, так горько чувствовать, что больше не способна доверять.
— Само собой, хотя налоги, чтоб ты понимала, ушли обратно в его карман. Ты изучи на досуге политику ценообразования на услуги изменяющих.
— И кто получает больше всего?
Аори и впрямь заинтересовалась. Может, стоило ознакомиться с отчетами пораньше?
— В общей массе — боевые маги, так что без куска хлеба не останешься. Ну, или те, кто обладает уникальными умениями.
— И кто им платил во время прорыва? Реодор?
— Сам Арканиум. Защита Астрали — это одна из наших обязанностей.
Поднявшись на цыпочки, Аори дотянулась до ближайшей ветки и сорвала бледный цветок. Он слабо светился изнутри, словно между сомкнутых лепестков притаился живой огонек.
Изменяющая опустилась на колени и мягко, осторожно разомкнула ладони. Покачиваясь, цветок поплыл по воде. Во все стороны разошлись круги, и они все усиливались, превращались в настоящие волны. Из них одна за другой вынырнули белоснежные ступени, ажурные, тонкие, словно вырезанные из бумаги или сотканные из снега.
Лестница вела прямо в туман, повисший над рекой. И он расступился, позволяя увидеть лишенный опор мост, такой же белоснежный и точеный.
Тропинку, отставленную могущественным магом для куда менее могущественной. Бессильной, скорее.
— Владыка пообещал, что ты расскажешь мне про Нексус, — вспомнила Аори. — Что это за артефакт такой у Тавира, что позволяет между мирами шнырять?
— Не у Тавира, — пробормотал Марон, не веря собственным ушам. Она действительно не знает! — Это средоточие силы. Арканиум стоит в точке, где Сомниум соприкасается с реальностью. Помнишь огни в башне? Это и есть Нексус. Он позволяет переходить на Грань из Арканиума, и к нему подключают избранных магов. Тех, что стоят на страже нашего мира.
— Веррейн был подключен?
— И в те годы отключить могли только через смерть. Могущество не бывает бесплатным, и Нексус — это имя проклятия.
По темной воде снова прошли волны.
— Мне пора. Глупо выйдет, если тропинка закроется прямо перед носом.
— Удачи.
Марон коротко обнял ее и, не заботясь о сапогах, зашел в воду. Он подал Аори руку и помог подняться по первым ступеням. Допрыгав до верха, она обернулась, попыталась найти учителя взглядом, но тот уже исчез. То ли вернулся в реальность, то ли отправился в другой уголок этого измерения. Аори сдавленно вздохнула и сделала первый шаг по окруженному туманом мосту.
Она брела по нему, как по единственной путеводной нити в океане безвременья. Грань скрылась позади молочного тумана, наполненного серебристыми живыми искрами. Они, будто маленькие светлячки, неспешно перемещались с места на место. Над тропинкой искр было так много, что даже воздух, казалось, светился.
В какой-то момент Аори поняла, что, если она сейчас закроет глаза, то потом не поймет, откуда пришла и куда идти. Эта мысль наполнила ее страхом. Эта мысль наполнила ее желанием закрыть глаза и повернуться несколько раз, так, чтобы потерять направление. Завершить томительное ожидание, встретить свой страх, взглянуть на него — и будь, что будет.
Наверное, таким же будет ожидание смерти. Страх и стремление поскорее узнать, что там, за порогом.
Если повезет, над головой раскинется не потолок, а небо. Можно будет смотреть в него, вечное и несуществующее, на самом-то деле. Неба нет, люди выдумали его, чтобы не осознавать того, что над ними — одна пустота. Сначала это была плоская синяя скатерть, потом она разом надулась, как мыльный пузырь, превратилась в сферу.
Но синяя высь — это лишь место, где человеческий взгляд проигрывает бесконечности.
Аори встряхнулась и криво улыбнулась своим мыслям. Это уже не ее судьба. Вот оно, то, что будет, прямо сейчас вокруг нее. И не придется ожидать смерти в бессилии. Существование изменяющих прерывают не время, не болезни. Только чужая воля и чужое действие.
Сделав шаг вбок, Аори коснулась перил. Вот так вот. Никто не заметит ее слабость, никто не воспользуется ей.
— Здравствуй, изменяющая.
Она вздрогнула, завертела головой, но так и не увидела говорящего. Тишина, пустота, белая нитка моста над ней. Только серебряное сияние над тропинкой разгорелось чуть ярче.
— Кто здесь?
— Ты сама меня позвала, а теперь не узнаешь, — насмешливо прозвучало со всех сторон сразу со звенящим металлическим оттенком.
Аори, наконец, сообразила посмотреть измененным зрением.
Туман ожил. В самом прямом смысле слова. Его заполнило огромное существо, тысячи потоков, переплетенных в бесконечном движении. Аори находилась посреди них, полностью и безнадежно поглощенная.
Но кого она могла звать? Тар никогда так не разговаривал. И не звала она его с тех пор, как… как предала окончательно.
Не смогла бы посмотреть ему в глаза. Не смогла бы даже находиться рядом.
Как же так? Ну вот как? Даже одного из них хватило бы, чтобы сойти с ума. А она любит двоих, тех, с кем никогда больше не будет. И ничего не может сделать, ни с ними, ни с собой.
Ничего не может изменить.
— Звала? Я никого не звала.
— У людей такая короткая память.
Туман дрогнул и потек. Струи уплотнялись, свивались друг с другом до тех пор, пока огромное серебряное создание не положило чешуйчатую морду поперек моста.
Аори забыла, как дышать. Она вцепилась в ажурный поручень, жалкую опору в иллюзорном мире, она смотрела перед собой и видела одновременно две сущности — дракона и человека.
Темноволосый мужчина в строгом костюме стоял на мосту, вокруг которого обвилось драконье воплощение. Но потоки, составляющие их, были едины.
Одно существо, живущее в двух мирах, и ненадолго посетившее один из них всеми воплощениями.
— Мелинхар.
Он приложил руку к груди и наметил насмешливый поклон.
— Наконец-то у нас есть возможность поговорить, Аори.
Дракон смотрел на нее немигающим глазом.
— Ты… Ты спас меня. Дважды. Спасибо.
— Дважды?
— Когда меня инициировали. И во время прорыва.
Мелинхар рассмеялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони.
— Я все помню. Что ж, дважды, так дважды.
— Зачем? — Она с трудом разлепила пальцы и сделала несколько шагов вперед, к нему.
В этот раз страх остался в реальности. Она во владениях и власти дракона, но и здесь есть свет.
— Зачем? — повторила Аори. — Сначала ты пытался убить меня, присылал анкауртов, а потом — спасал.
— Абсурд. Мне нужна была твоя жизнь, а не твоя смерть. За тобой приходил проводник, посланник, а не убийца.
— На полигон напали тоже проводники? Скажи, зачем?
Он снова рассмеялся, сложил руки на груди и посмотрел в сторону.
— Во всех живых мирах сочиняют сказки про драконов. Мы были в отчаянии, когда искали дорогу домой… И главный вопрос, на который никто не дает ответа, звучит так: зачем дракону девственницы?
Аори ощутила, как потоки ее тела тонко, напряженно вибрируют. Они понемногу наполнялись энергией рядом с Мелинхаром.
Изменяющая снова посмотрела на серебристую махину. Взгляд дракона, прямой и жесткий, показался ей похожим на удар меча. Парируй, и мы продолжим.
— Ты ответишь?
— Дракон ищет одаренную. Дракон ищет мать своего сына, который будет зачат при инициации.
Глухо вскрикнув, Аори закрыла лицо ладонями.
— Сотни лет, и никогда не успеть, — голос Мелинхара раздался рядом. — Сила, она разрывает меня на части, но мое терпение — еще больше.
Он осторожно отвел руки от лица Аори.
— Когда найдется та, что согласится разделить вечность, я буду ждать, сколько понадобится. Пока не вспыхнет огонь в ее сердце. Пока не вспыхнет в моем.
Мелинхар смотрел ей прямо в глаза.
— Между нами никогда не будет огня.
Тонкая прядь упала на лицо. Волосы успели отрасти за лето.
Аори убрала ее за ухо, не отводя взгляда. Вблизи радужка глаз Мелинхара не была непроницаемо черной — скорее, травленое временем серебро.