Девчонки всегда уделяли ему повышенное внимание, ещё со школы. В старших классах две даже как-то подрались из-за него.
В общежитии универа такого треша, конечно, уже не было, но все равно почти в каждой девчачьей комнате относились к нему очень благосклонно: подкармливали, зазывали на гулянки, пришивали ему пуговицы, гладили рубашки. Та же Мышка, например, его стригла. И всё это просто за спасибо.
А тогда Дементьев только-только порвал с очередной подружкой и с благодушием отзывался на заигрывания Даши и Юли. Ждал автобус, курил и раздумывал: замутить или не замутить с кем-нибудь из них? Если да, то с какой?
И тут появились они. Инна Немирецкая и её подруги. Блондинка и две шатенки. «Три грации». Кто-то так прозвал их в насмешку, и прилепилось. Климов же просто говорил о них, кривясь: "эти охреневшие мажорки".
Их знал, наверное, весь универ, хотя сами они держались так, словно никого не замечают, не знают и знать не хотят. И компания у них была своя – иногда к универу подъезжали парни на дорогих тачках. Увозили-привозили этих кукол.
Вышагивали «грации» как по подиуму, бесстрастно, изящно, надменно. Все три красивы. Но Дементьеву всегда больше нравились блондинки, особенно такие, с платиновым отливом. Хотя в то время он на Инну даже не смотрел. Какой смысл? Она ведь была не то что неприступная, а вообще недосягаемая. Да и не понравилась она ему сначала. И это если ещё мягко.
Эта троица направлялась к такси, когда Дашка с Юлькой над чем-то в очередной раз захохотали и привлекли внимание.
– Общажники, – бросила одна из «граций». Чётко и громко. С насмешкой и презрением. Как о чем-то позорном и отвратительном. Его тогда это страшно уязвило, даже не само слово, а то каким тоном оно было сказано.
Вспыхнув, он повернул голову и наткнулся на ледяной взгляд блондинки. Инны Немирецкой.
.
глава 9
Это потом уже Дементьев узнал, что Инна при всей своей внешней надменности никогда не стала бы вот так унижать кого-то, тем более без всяких причин. Но тогда он не понял, кто из трех подруг назвал их презрительно общажниками. Да и какая разница? Они все три друг друга стоили, считал он в то время. И именно её холодный отстраненный взгляд подлил масла в огонь.
Стас, придурок, вскинул сразу руку в неприличном жесте. И сквозь лед в её взгляде отчетливо проступила брезгливость.
Затем девушки сели в такси и уехали. А они остались. Только настроение почему-то резко испортилось. Девчонки по-прежнему хохотали, Стас похабно шутил в адрес «охреневших мажорок», Юрка Самохин подхватывал его шуточки, а Дементьеву всё это казалось тупым и безмерно раздражало.
Он даже сорвался на Стаса:
– Можешь заткнуться? Достал.
– Ты чего, Ник, перегрелся? – изумился Стас. – Или ты из-за этих сучек бесишься?
Они тогда чуть не разругались прямо на остановке. Девчонки вмешались, утихомирили обоих.
Второй раз Дементьев встретился лицом к лицу с Инной почти месяц спустя, в середине июня. В разгар летней сессии.
Накануне у него вышел конфликт с одним из преподов. Тот проехался по его внешнему виду – в ту пору Дементьев почитал гранж во всем: от музыкальных пристрастий до одежды. И на экзамен по политологии заявился в драных голубых джинсах и черной футболке с ликом Курта Кобейна. Ехидные замечания преподавателя он не оценил, сгоряча нагрубил и был выгнан вон. А на следующий день его вызвали в деканат.
Дементьев знал, что Шестакова, декан, славилась желчным нравом, но все равно не ожидал такой зверской выволочки. И как раз когда его там песочили, в дверях возникла она. Инна Немирецкая. Как староста она принесла в деканат зачетки своей группы. Шестакова сию секунду преобразилась. Стала почти ласковой. Приняла у Немирецкой стопку зачеток и спросила елейным голосом, всё ли у Инночки хорошо и как дела у папы-профессора. Потом отмахнулась от Дементьева, как от бестолковой мухи, бросив: «Всё, свободен».
Он развернулся к выходу, Инна посторонилась, давая пройти. И снова они встретились взглядом. Только он опалил её жгучим гневом, словно её в том вина, что его так при ней унизили. А она – окатила ушатом ледяного высокомерия.
Настроение после этой встречи опять было хуже некуда. Даже то, что он тут же без труда пересдал политологию, ничуть не приободрило.
И что самое странное – он так скис не из-за злобной деканши, а из-за этого мимолетного мгновения.
Дементьев сам себя не понимал: ну неприятная ситуация, да, но не конец же света. Кто она вообще такая, эта Немирецкая? Не плевать ли, что она там про него подумала? Инночка, блин… Надо выкинуть всё это из головы.