– С хера ли? Это ты, Дёма, можешь перед своей принцесской на задних лапках выплясывать и хвостиком вилять. А мы не обязаны.
Никита тотчас завелся, но девчонки попытались сгладить:
– Всё-всё, мы сделаем потише.
Но только он вышел от Самохина, как услышал из-за двери:
– С-с-сука, сделала из Дёмы тряпку. Прислугу какую-то. Ладно, он бросил курить и бухать, его Инночке, бл***, это не нравится. Ладно, друга на бабу променял. Ничего, переживём…
Дементьев повернул назад. Хотелось до зуда в руках ворваться и все же тряхнуть Стаса как следует. Но в последний миг остановился. Инна такие разборки порицала. Да и что с пьяного придурка взять?
Тем временем Климов продолжал разглагольствовать:
– Но вчера ночью в душе Дёма стирал. С тазиком такой наяривал. Не, ну прикиньте?
– И что такого? Сам что, не стираешь никогда? – хохотнули девчонки.
– Ну так я своё. А он – бабский халат.
– Клим, ну ты чего? – укорила Стаса Дашка. – Инна у Никиты беременна, её вон постоянно полощет в туалете. Она по коридору-то ходит – за стенку держится. Еле живая. Мне тоже она не особо, но вот сейчас её жалко.
– Ну-ну, беременная она, – хмыкнул Стас. – От кого она ещё беременна – вопрос. То-то к ней этот нигериец таскался…
Дементьев влетел так, что чуть дверь не вышиб. Под визг девчонок схватил за грудки Стаса, выдернул из-за стола и несколько раз ударил в лицо, пока другие парни не опомнились и не оттащили его.
Когда вернулся в комнату, Инна спросила:
– Что там за крики были?
Потом увидела разбитые костяшки и больше ничего спрашивать не стала. Но позже попросила:
– Никита, давай снимем… пусть не квартиру, а комнату? Я знаю, что у нас туго с деньгами. Я… я могу у папы попросить. Он тайком от мамы даст, она даже ничего не узнает.
– Ну уж нет! – выпалил он. – Найдем комнату, но просить у них даже не думай. Сам справлюсь.
Им тогда повезло снять уютную комнату за сущие копейки, правда, с хозяйкой, но та оказалась милой интеллигентной пенсионеркой. Инна опасалась, что после рождения малыша придется снова искать жилье, но Митька был на удивление спокойным. Много ел, много спал и почти не плакал. Они беды с ним не знали.
Вскоре на горизонте вновь объявилась Алла Арнольдовна. Захотела помириться с дочерью и познакомиться с внуком.
Дементьеву эта смена курса не слишком понравилась. Без нее жилось спокойнее.
– Она что, смертельно приболела? С чего это вдруг? – спрашивал он Инну. Она лишь взглянула укоризненно.
– Твоя мать тебя выгнала из дома! – Та ситуация до сих пор не укладывалась у него в голове.
– Да, но какая-никакая, а она всё-таки моя мама…
Против этого возразить было нечего. Своей матери он бы тоже всё простил. К тому же тёща сначала и не показывалась на глаза. Приглашала Инну с Митькой в гости, а сама к ним не ходила.
Это потом уже, спустя два года, когда они взли в ипотеку собственную квартиру, Алла Арнольдовна стала наносить визиты. Потому что чувствовала себя вправе.
– Если б я не попросила кое-кого, этот твой так бы и прозябал в той шарашкиной конторе, а вы бы так скитались по съемным углам, – повторяла она неоднократно.
Алла Арнольдовна в самом деле его пристроила в финансово-строительный холдинг, крупнейший в городе, попросив какого-то своего родственника в совете директоров. Только вот Дементьев ни в какую не хотел туда идти. Отказывался наотрез, как Инна его ни уговаривала, какие доводы ни приводила:
– Никит, ну, пожалуйста, соглашайся. Там зарплата в два раза больше и перспективы. А еще можно взять ипотеку на отличных условиях. Я знаю, что ты от мамы никакой помощи не хочешь. И понимаю, что тебе придется наступить себе на горло. Но это не самая большая жертва. Зато сможем хоть жить нормально. Я ведь не для себя прошу. Сама бы я потерпела, ты знаешь. Но для Мити хочется лучшего…
В конце концов Инна сдалась. Вздохнув, сказала:
– Ладно, нет так нет.
Дементьев тотчас устыдился: какого черта он свою гордость ставит выше? И, конечно же, уступил. Как уступал ей почти во всём. И если не считать присутствия в их жизни Аллы Арнольдовны, до поры было всё отлично. Её он терпел из-за Инны. Пару раз срывался и грубил, но Инну такие моменты очень расстраивали, так что со временем он приучил себя почти не реагировать на тёщу, говоря себе: «Собака лает – ветер уносит». Да и приходила она обычно в то время, когда он на работе.