Приходил Никита почти каждый день, но совсем ненадолго. Брал детей на прогулку, через полтора-два часа возвращал и сразу уходил.
Однако теперь она понимала, почему он так. Это были вовсе не холодность и равнодушие с его стороны. Просто он вот так воспринял ее слова, что вместе им не быть, и как-то пытается с этим ужиться, не травя душу ни себе, ни ей.
Только это все равно тяжело. Иногда ей даже казалось, что они оба играют роль – притворяются, что больше не любят друг друга. Но играют фальшиво. Буквально вымучивают из себя правильные слова и подобающую мимику. А внутри всё протестует, болит, рвется.
И как бы себе Инна ни твердила, что это лишь фантомная боль, а все равно порой так хотелось, чтобы Никита хоть ненадолго стал прежним. Чтобы хоть разочек посмотрел на нее, как раньше – с невыносимой нежностью. Ведь так, как он, никто на нее не смотрел.
Но он с каждым днем словно лишь больше отдалялся.
И правильно, заглушая тоску, говорила себе Инна. Так и должно быть. Рано или поздно всё переболит, и они смогут жить каждый своей жизнью...
глава 38
Два месяца спустя
День выдался жарким с самого утра. А сейчас к полудню температура поднялась до тридцати пяти, это если верить синоптикам. По ощущениям же – так и все сорок пять было. Солнце пекло нещадно, аж в глазах растекались круги. Свежая, отглаженная, кипенно-белая рубашка промокла на спине почти сразу, как только Дементьев вышел из дома. Хорошо хоть в машине спасал кондиционер.
– Клим, говори, где тебя высадить, – повысив голос, в третий раз спросил Дементьев, пытаясь добиться от Стаса внятного ответа. А тот никак не мог решить, куда податься.
– Да щас, погоди, вызвоню кого-нибудь. Не хочу домой. Эта дура опять начнет… а у меня и так башка трещит…
– Ну, вызванивай скорее, – раздраженно торопил его Дементьев.
Дурой Климов называл Тамару, свою сожительницу. Дементьев особо не вдавался, какие у них отношения. Знал только, что Стас поселился у нее в общежитии трамвайного депо, когда его выгнала из съемной квартиры хозяйка за дебош. Поначалу он даже порадовался за друга, что у того наконец наладилась какая-то личная жизнь. Понадеялся, что он как-то подзавяжет с выпивкой, остепенится. Но получилось наоборот. С Тамарой Стас постоянно скандалил, громко уходил и напивался. Орал, что его тошнит от этой дуры, но после загулов все равно возвращался к ней, потому что идти-то, собственно, было некуда.
Дементьеву это всё казалось дикостью. Один раз он даже завел разговор со Стасом, мол, не надоела ли ему такая бессмысленная и дурная жизнь. Но тот вдруг завелся:
– Кто бы говорил. У тебя, что ли, жизнь офигенная? Что-то незаметно. Если ты, Дёма, такой умный, чего ты в этой стремной конуре живешь у черта на рогах? А я скажу. Потому что тебя твоя распрекрасная женушка выставила из твоей же хаты, за которую ты ещё и платишь, как последний лох. Меня хотя бы бабы не доят. Наоборот даже. Живу вон у Томки как у Христа за пазухой, она меня кормит, сиги мне покупает, пивко, в койке вообще огонь… А эта твоя только тянет из тебя и тянет… присосалась как пиявка и…
Дементьев в другой раз, может, и сдержался бы. На словах как-нибудь заткнул бы его. Все-таки давно уже не пацан, чтобы вестись на тупой треп. Но его накрыло, и в итоге разговор за жизнь закончился жестким мордобоем и небольшим погромом на съемной кухне.
– Ты на кого рот свой разинул? – цедил в ярости Дементьев, скрутив в три погибели Стаса. – Это, сука, моя жена, мать моих детей…
После этого они не общались. Стас несколько раз звонил Дементьеву, оставлял голосовые, извинялся, но тот игнорировал. Злость на него прошла, но осадок остался. А вчера, а точнее – уже сегодня, Климов заявился к нему под утро, пьяный настолько, что на ногах еле стоял. Кое-как сообщил, что опять разругался со своей, в каком-то кабаке это событие отметил, только ночевать теперь негде.
– Если прогонишь – пойму. Без обид. Я тогда был конкретно не прав. Каюсь, – скроив виноватое лицо, пробубнил Стас. Не дождавшись от Дементьева ответа, тяжко вздохнул, развернулся и поплелся к лестнице. Но и шагу не сделал, как оступился и завалился прямо на пол.
Никита заволок его в квартиру, постелил ему на полу в кухне и еле растолкал уже после обеда.
За это время сам успел съездить в барбершоп, навел лоск. Потом завернул в салон цветов, где улыбчивая девушка собрала ему роскошный букет. Ну а подарок он купил заранее. Еще пару недель назад. Серьги и кольцо из белого золота с голубыми топазами. Под цвет ее глаз. И теперь округлая бархатная коробочка слегка оттопыривала ему карман брюк.