— При всем уважении, Мариус, не о чем тут разговаривать, вы зря проделали этот путь.
«Черт! Он даже про него не спрашивает!»
— Ты много не знаешь, — аккуратно начал блондин, — Лестат очень страдает. Он ждет тебя.
— Мне все равно, — ответил де Пон дю Лак спустя небольшую паузу. Мариус все же отметил это. Он неотрывно смотрел на мужчину в вытянутом свитере и потертых джинсах.
Одиночество. Почти полная тишина и дождь за окном.
«Мда… красота, ничего не скажешь», — думал Мариус, пряча хорошо свои мысли.
— Ты не видел его все это время, он безумно страдает, и мне и не только мне жаль его! Он давно не с тем, с кем ты его случайно увидел! Они разошлись давным-давно, сразу, как только ты исчез! Лестат выгнал его пинками, даже отвесил ему пару раз и чуть не сжег!
— Мне все равно…
— Да он мучается, Луи! Он раскаялся миллион раз! Он забросил дела, не может даже вести их и жутко, жутко страдает и тоскует по тебе! Поговори с ним! Увидь его!
— Нет.
— Подожди, дружок, давай-ка я тебе подробно все расскажу, что было за это время…
— Мариус, — устало произнес Луи, прерывая напор древнего, и тот ощутил волнительный укол в груди, его терзало нехорошее предчувствие. — Мариус, поймите, я не хочу и не могу вернуться к нему, потому что все повторится снова. С кем-нибудь другим.
— Подожди…
— Мариус, прошу вас, выслушайте! — Повысил голос креол и глаза его гневно блеснули. — Я услышал и увидел такое, после чего не возвращаются, понимаете? После тех слов, что я услышал, после того, что видел, я не хочу быть с ним!
— Хорошо! Что он сказал, что? Что любит Алена? Что? Да это же просто слова! Он всегда любил по-настоящему только тебя одного, дурень ты! Ну измена, да, я согласен, он оступился, поддался искушению, но прости ты его, поговори с ним, дай объяснить, наконец!
— Ах, я значит, дурень? — Вспыхнул гневом и обидой Луи. — Ну знаете ли! Уходите! Живо! Вы не видели и не слышали того, что я! Вам не понять!
— Ну уж нет, мальчик мой, я не уеду отсюда без тебя и больше мы тебя не потеряем, — сказал тысячелетний непреклонно и твердо.
— Только через мой труп. Вам придется убить меня, Мариус, и тогда везите мой пепел к нему.
«Они сведут меня с ума, — выдохнул про себя Мариус, — эта парочка точно сведет меня с ума. Не рехнулся за две тысячи лет, так сделаю это сейчас».
— Луи, я не уеду без тебя, это ты понимаешь?
— Я не вернусь! К нему! Никогда! Он предал меня! Он предатель, Мариус! Он говорил с такой страстью, предаваясь с ним любви в нашей постели: я люблю только тебя, Ален! Люблю только тебя одного! Я твой, только твой!
Слова громом раздались в доме, кажется, от надрывного крика мужчины задрожали стекла.
«Вот же дьявол! — с досадой подумал де Романус, запуская пальцы в мокрые волосы. — И тебе, Луи, нужно было появиться в этот самый момент, когда Лестат говорил это. В этот самый момент! И увидеть их в вашей спальне… Ну что за несправедливость?»
Луи упал в кресло и закрыл лицо руками, а Мариус отчаянно размышлял, как можно увести его домой.
Не силой же тащить, черт побери?
========== Несдержанное обещание ==========
— Я не вернусь, — услышал Мариус.
— Ты должен.
— Я ничего ему не должен, — с явной сталью в голосе. — Ничего.
— Лу, я понимаю, ты обижен, тебе больно…
— Я изменился в лучшую сторону после комы, стал не таким… эгоистом, думающим только о своих переживаниях, перестал бояться своей любви, перестал бояться быть зависим от нее, отдавался ему с той страстью, на которую вообще могу быть способен, и после этого вы хотите отвезти меня к нему? За что, Мариус, за что?!
— Я говорю о том, — невозмутимо продолжил вампир, — что ты должен дать ему шанс. Ради вашего прошлого, — тут же добавил он, видя, как Луи отрицательно мотает головой, — ради вашей любви. Поговори с ним, просто посмотри ему в глаза.
Де Пон дю Лак поднял голову и мужчины столкнулись взглядом. В печальных глазах стояла полная потерянность, но и еще что-то, что не понравилось Мариусу, некая отчужденность. Он словно… остыл.
— Я не хочу, — пальцы Луи сжались в кулак, Мариус перевел на них глаза, — не хочу его видеть.
— Уже больше года прошло, — напомнил Де Романус.
— Я в курсе. Но я не хочу возвращаться и смотреть в глаза этому предателю, — Луи сделал паузу, а затем продолжил бесцветным тоном. — Знаете, я ведь хотел точно так же? Изменить ему. Например, с Дэвидом. А что, отличный кандидат!
— Ты сделал это? — Мариус насторожился.
— Я выше этого, — Луи вздернул подбородок, посмотрев на мгновение с долей превосходства. — Не опустился. А отомстить одно время очень хотелось, мне бы удалось соблазнить Дэвида, он ведь был влюблен в меня и думаю, чувства его ко мне не совсем остыли. Честно, — холодная улыбка легла на губы, — я думал об этом. Хорошо так думал.
— И почему же не сделал?
— Я выше этого, я же сказал. Я был только с Меррик и то под сильнейшим приворотом и потом понял, насколько некрасиво, даже отвратительно, практически на глазах у Лестата был с другой и говорил ему, что люблю ее. Но Лестат повел себя с пониманием, безграничным терпением и любовью ко мне. Я все это оценил. Я все это заметил, но это был не мой выбор! Это было подавление моей воли, внушение мне любви, я был под чарами магии и не мог бороться, точнее вообще не признавал, что я приворожен! Лестат поступил как любящий и понимающий мужчина и я ОЦЕНИЛ ЭТО. И был с ним потом совсем иначе, чем раньше! Он стал моим Супругом во Крови по-настоящему, в полной мере, я безумно полюбил его тело, его душу — всего его, без остатка! И очень не хотел уходить жить к Арману и просил, даже умолял, чтобы мы не расставались. Да, может я не полностью вылез из своих мыслей, сомнений и депрессий, но все стало куда лучше, у нас началась настоящая личная жизнь, мы принадлежали только друг другу и там, в Оверни, все было прекрасно, что, как вы и говорите, становилось аж страшно! Я подумал, что могу быть по-настоящему счастливым! Что я умею им быть! Что я достоин счастья и не буду бежать и прятаться в себе и по углам от него! А потом все рухнуло в один миг, когда я увидел картину маслом: мой супруг в объятьях другого, во властных и жадных объятьях и оба обнаженные и страстно желающие друг друга. — Луи издал рваный, лающий смешок, рот скривился. — Они даже не заметили моего присутствия, представляете? Это так надо было увлечься! Люблю только тебя! Хочу тебя одного! Я твой… только твой… Не представляете, Мариус, сколько раз я проматывал эти слова в голове… наверное, миллион…
«Уж представляю!» — подумал тысячелетний.
Он молча слушал монолог креола, не прерывая, и ощущал полное его разочарование. Мариус понимал — Лестата не простили, боль и обида остались, но в груди у Луи прочно поселилось холодное разочарование и вместе с ним и охлаждение. Мариус понимал Луи и его состояние, но понимал и Лестата и ему надо было что-то делать, Лионкур надеется на него! Возможно лишь Мариусу удастся как-то вытащить эту ситуацию на поверхность со дна бездны.
Луи замолчал, молчал и Мариус, раздумывая, как поступить.Текли долгие минуты, дождь за окном усиливался, превращаясь в ливень, и барабанил по стеклам. Мариус посмотрел в окно, остановив взгляд на далеком фонаре на набережной, который казался размытым желтым пятном и, одинокий, разбавлял черноту ночи.
— Я любил его, очень сильно любил, и как только позволил моим чувствам полностью мною завладеть и окончательно сблизиться, полюбил еще сильнее, но я не могу вернуться. Не могу, и по правде сказать, я и не хочу.
— Просто поговори с ним.
— Нет. Нет, Мариус, нет, — помотал головой Луи. — Исключено.
— Упрямство?
— Это не упрямство.
— Ты не видел, как он рыдал, как бился в истерике, когда увидел привезенную фотографию Нового Орлеана и надпись… Луи, как он плакал в моих объятьях!