Шатен странно посмотрел на него и губы скривились в горькой улыбке. Пальцы впились в ладони до крови, и он произнес с обвинением в голосе:
— Не надо… мне неинтересно… я не хочу этого слышать… не хочу… не надо…
«Ему не совсем все равно, — понял Мариус, — еще есть надежда… надо уговорить его приехать, или Лионкура привезти сюда»
— Мальчик мой дорогой, вам надо поговорить, просто поговорить…
— Нет… нет… нет…
Мариус оказался рядом с Луи и дотронулся до его плеча. Внешне он выглядел почти бесстрастным, но не равнодушным.
— Луи, внемли моим словам, он очень переживает, что так поступил. Поговори с ним, дай ему второй шанс.
— Я не хочу давать ему второй шанс, — сдавленно выдавил мужчина и опустил ниже голову.
— Значит, просто поговори, а потом уедешь.
— Зачем? — Де Пон дю Лак поднял зеленые глаза и в них стояли слезы. Мариус аж невольно вздрогнул.
— Пусть он тебя увидит. Пусть увидит, что с тобой все… все хорошо. Точнее, что ты жив.
— А он что, думал, я покончу с собой?
Мгновение, и Луи расхохотался резким, истеричным смехом, как сумасшедший.
— Луи, пожалуйста, едем со мной…
Мариус не договорил, как Луи вскочил и, смотря огромными глазами на древнего, сказал дрожащим, но холодным голосом:
— Уезжайте. Я не вернусь. Я не сделаю этого, Мариус, а если вы меня скрутите и отвезете силой, то позже я из Оверни уеду все равно. Выбирайте.
— Ты любишь его? — На все на это Мариус задал лишь этот вопрос. — Ты же любишь его, все еще, не отрицай. Такая любовь не проходит.
Наступила пауза, Мариусу показалось, что тишина стала давящей, а ответа он ждал, чуть ли не с замиранием сердца. Наконец раздался голос:
— Мне кажется, я люблю его уже меньше. Это так, Мариус. Уже меньше.
***
«Вот дерьмо!»
Древнейший не успел спрятать мысли и Луи прочел их и скривился в горестной ухмылке, которая словно говорила: «ну что ж, ничего не поделать».
— И что ты собираешься делать?
— Я? — Почему-то удивился креол. — Поживу пока здесь, может переберусь в другой домик, когда наскучит, потом переберусь куда-нибудь еще. Только Мариус, пожалуйста, не говорите, где я! Молю вас! Вообще ни говорите, что разговаривали со мной!
— Но…
— Пожалуйста! — Взмолился креол. — Умоляю! Пожалуйста! Дайте мне слово!
Мариус отреагировал не сразу, размышляя, но затем вздохнул и утвердительно кивнул.
— Обещаете?
— Ну что мне с вами делать? — Возвел глаза к потолку. — Обещаю. Не скажу. Но только ты пообещай мне одну вещь — ты будешь осторожен, не наделаешь глупостей и оставишь мне свои координаты. Только мне. Их больше никто знать не будет. Клянусь всем, что у меня есть — не будет.
— У меня нет телефонного номера, — признался Луи, и это действительно было так. — Свой я выбросил еще где-то в Оверни…
— Кошмар, — покачал головой Мариус. — В каком веке ты живешь?
— Зачем он мне? — Равнодушно задал вопрос шатен.
— Ну да, я же говорю с Луи, — не удержавшись, хмыкнул. — Ладно, есть где записать? Или запомнишь?
— Что записать?
— Мой номер.
— Зачем?
— Ты купишь телефон и наберешь мне. Можешь не разговаривать, просто наберешь и сбросишь. Так я буду знать, что это твой новый номер. Только я буду знать его.
— Зачем? — Упрямо повторил вопрос креол. — Чтобы следить за мной?
— Буду проверять тебя раз в месяц, — Мариус сложил руки на груди.
— Ничего себе! — Луи даже улыбнулся. — Вы что, мой папочка?
— Я всеобщий папочка, мой мальчик. Купишь телефон и наберешь мне. Ручка есть? — Мариус взял одну из книг. — Я чиркану на странице.
— Я запомню.
— Ни черта! — Немного грубо отозвался на это блондин. — Тащи ручку, или карандаш.
Луи тяжело вздохнул, послушно поднялся и поплелся в другую комнату. А что еще оставалось? Перерыл на столе море книг, купленных им уже в этом городе, попутно наделав пыли, и где-то под ними нашелся огрызок карандаша.
— Я им иногда пометки делаю на страницах, — зачем-то объяснил креол и Мариус подумал в тот момент:
«Каким же ты чудаковатым и трогательным до чертиков бываешь, за это отчасти он тоже любит тебя»
— Жду звонка в течении этой недели, не позвонишь, приеду и дам по башке. Очень сильно, ты понял?
— А если я уеду?
— Это шутка такая? — Мариус так пронзил взглядом, что Луи стало не по себе.
«Арман, наверное, с ним по струнке ходит… хотя…»
— Луи, ты хоть мысли прячь, — хмыкнул Мариус, взгляд неуловимо потеплел. — Так я тебя точно не уговорю?
Де Пон дю Лак отрицательно помотал головой.
— В течении этой недели жду твой номер на дисплее своего телефона. Сообщением можешь кинуть.
— Запомнил-запомнил, — буркнул Луи. — Против вас не попрешь.
— Это да! — Довольно улыбнулся Мариус. — Погнал я, чтобы успеть вернуться до рассвета.
— Да, конечно.
— Луи, обещай мне, что с тобой все будет хорошо. Лестат не переживет этого.
— Он не может умереть. Он источник.
— Я думаю, Амель когда-нибудь покинет его тело, есть у меня мысли на этот счет и тогда он сможет…
— Я ничего с собой делать не собираюсь, — перебил Луи. — Рад был вас видеть, Мариус! Лестат должен гордиться таким наставником, как вы. Я напишу свой номер лично для вас, но обещайте никому его не показывать, и не говорить где я. Еще раз обещайте мне!
— Так хочешь быть один?
— Я всегда один, — голос Луи дрогнул. — Так обещайте мне!
— Обещаю, — и Мариус по-отечески обнял мужчину. — Береги себя. Прошу.
— Хорошо.
Как только за ним закрылась дверь, и Луи увидел, как вампир взмыл в черное небо, горло больно сдавило и глаза защипало. Он не плакал уже пару месяцев, и вот снова… начинается… рваный порывистый вздох, словно он задыхается… Луи осел на пол и заколотился в тихих рыданиях…
***
Мариус вернулся перед самым рассветом и тут же направился в свои покои, где Арман его не ждал увидеть так скоро.
— Так быстро? — Юноша подскочил с кровати, тут же отбрасывая книгу в сторону.
— Угу.
— Ты один?
— Ага.
— Угу и ага! Ты издеваешься? Где Луи?
— Тише, не так громко. Разговор вышел тяжелее, чем бы мне хотелось. Он остался в Питере и просил не говорить где он никому. Очень просил и я дал слово, что не буду.
— Выходит он не хочет возвращаться?
— Нет.
Мариус выглядел очень напряженным и задумчивым. Он устало опустился на краешек кровати.
— Ты весь промок, — мягкий голос ласкал слух Мариуса.
— Я не простужусь, Амадео, — усмехнулся блондин, на что Арман фыркнул с видом «да неужели?»
— Расскажи мне все. Обещаю ничего не говорить никому, пока ты сам не позволишь.
— Вот-вот рассвет и вижу, тебя уже клонит в сон, любовь моя. Сейчас в двух словах: Луи не хочет возвращаться, категорически не желает с ним говорить…
— Может он еще и боится? Прости, я перебил тебя, — Арман неспешно стал расстегивать мокрую рубашку, скромно опустив глаза. Эти показательные выступления очень нравились Мариусу.
— Не думаю, что боится, — Мариус нагнулся и вздохнул тонкий, приятный аромат пышных волос мальчика.
— Он не хочет. Он остыл.
И так большие глаза Армана стали еще больше.
— Что?
— Да. Он сказал: «Мне кажется, я люблю его уже меньше. Это так, Мариус. Уже меньше»
— Вот дерьмо!
Де Романус широко улыбнулся и ответил:
— Милый, не поверишь, я подумал тоже самое после его слов.
— Верю. И что делать собираешься?
— А вот тут я пока не знаю. Я обещал ему.
— И что теперь? Все, на этом все?!
Мариус не знал, что пока ответить на этот вопрос и забылся в объятьях возлюбленного. Правда, совсем ненадолго. Они лишь успели раздеться, поцеловаться долго и нежно и, обнаженные, уснули, обнимая друг друга.