Рваный тяжелый выдох, Луи сжался, прижал колени к груди и стал проваливаться в сон. Уже засыпая, он сказал, полностью осознавая то, что говорит и взвешивая каждое слово:
— Все кончено. Это конец нашей истории, любовь моя…
Занималась заря. Небо на востоке неумолимо светлело, окрашиваясь в оранжевые и малиновые разводы, а где-то в лугах Оверни, в траве лежал брошенный телефон, который оживет через пару дней, но с него уже больше никто не ответит.
========== Исчезновение ==========
Лестат позволил остаться Алену в своих покоях, снова, до этого одну ночь он ночевал в комнате Алена. Лионкур очень боялся, что вдруг Луи приедет раньше и, не дай Боже, они не успеют замести следы!
Ален… Создание Дэвида смогло вскружить голову Принцу Проклятых, несмотря на то, что он был поглощен Луи. Любил и был любим. Несмотря на то, что они с Луи почти все время были вместе, Алену Леруа удалось произвести впечатление, да такое, что Лестат почти полностью попал под его чары. Почти, потому что он не считал, что любит его. Влюбленность, увлечение, страсть, желание, но не любовь. Лестат не переставал думать о Луи, только лишь в те минуты, когда в постели страсть полностью затмевала разум, он думал о том, что происходит. Думал о руках, губах и языке Алена, но как только его отпускало, нежное лицо возлюбленного стояло перед глазами.
Все началось с того, что Лестат стал ловить на себе пристальные, долгие взгляды новообращенного вампира, с гривой шоколадных волос, черными пронзительными глазами и чувственным ртом, уголки которого еле заметно раздвигались, когда он встречался с Лестатом взглядом. А смотрел… Смотрел он на него так, будто гипнотизировал, но не разу не дотронулся, а затем, когда Лионкур оказался один в одном из коридором замка, Ален уже караулил его. Он не спеша подошел, не отрывая глаз от блондина и молча, не говоря ни слова, впился в губы.
Лестат не оттолкнул, не ударил и вообще не возмутился, если только впервые мгновения, в губы впились с таким неподдельным жаром, что Лионкур вконец растерялся. Поцелуй без языка длился несколько секунд и затем Ален испарился, будто его и не было. В следующий раз Лестата подловили возле его комнаты, и в этот раз с растерянностью пришло возбуждение, которое оглушило Принца. Все эти три дня поступок нового вампира не выходил у него из головы, и Лионкур в который раз был рад, что Луи не мог читать его мысли. Он в тоже время проявлял странную нерешительность и не подошел с вопросами к Леруа за эти дни, но когда тот впился в его рот, не остановил его… Более того, подсознательно, где-то глубоко-глубоко он был даже рад этому.
Поцелуй длился дольше, Лестат позволил впечатать себя в стену, приоткрыл рот шире, впуская внутрь язык красавца-вампира, которого знал-то от силы пол года и до этого почти не общался, пересекаясь лишь на собраниях, в коридорах и в библиотеке, и позволил даже втащить себя в комнату, чтобы их никто не увидел… Из груди вырвался еле слышимый стон, он не смог сдержать его под напором Алена, а тот делал все молча, лишь глаза горели ярким огнем. Поцелуй прервался так же неожиданно, как и начался, на этот раз они встретились глазами, и Лестата почему-то поразило, насколько Ален был собран и серьезен, а тот вышел из комнаты и пошел человеческим шагом прочь.
Так, постепенно, начались их встречи. Когда по какой-то причине Луи не было рядом — он ведь не мог каждую минуту находиться с создателем, Алену удавалось уединиться с Лестатом хоть на пару минут почти каждый день.
Месяц. Месяц длились уже их краткие встречи к тому моменту, как Луи увидел их. Они разговаривали мало, Ален вел себя необычно и загадочно, а именно незаметно ото всех вкладывал в руку Лестату короткие записки, где они увидятся в следующий раз и Лионкур старался сделать это в назначенное время. Это стало забавлять его и заводить, он почувствовал азарт, а Ален… Он был немногословен и властен и краем сознания Лестат понимал, что веди себя он более робко, веди себя иначе, ничего бы не получилось, несмотря на всю красоту новообращенного.
По поведению Луи Лионкур понял, что он не замечал того, что происходит, Лестат был крайне аккуратен, кране аккуратен был и Ален. Почти целый месяц, находясь в подобных отношениях, им удавалось скрывать от Луи свою связь. За неделю до приезда Луи раньше срока, Ален прижал Лестата к стене коридора и прошептал, щекоча дыханием ухо:
— Я люблю тебя. Ты будешь моим. Будешь.
Их языки переплелись, Лионкур тут же почувствовал, как закипела от возбуждения кровь, даже ясно ощутил волнительную тяжесть внизу живота и забыв на миг про осторожность, что их может кто-то увидеть, сам обвил руками за шею и погрузился в страстный откровенный поцелуй, не сдерживая вздохи…
Тогда он безумно возжелал его, до дрожи в коленях и оторвались они друг от друга только тогда, когда услышали приближающиеся шаги. Из-за поворота показался Мариус и, не поворачивая к ним, свернул в боковой коридор. Он успел кинуть на них быстрый взгляд, но по лицу бессмертного Лестат не смог понять, понял ли древнейший, чем занимался он с Аленом, или нет? Может он слышал звук поцелуев и вздохов?
Лестат тогда чертыхнулся про себя, даже раздумывая, выходить ли в сад к нему, пока Луи сел за шахматную партию с Арманом, но все же не удержался. Он испытывал тягу к жгучему брюнету, сладкое напряжение так и скручивалось пружиной, будто он был смертен и мог… Но удовольствия от прикосновений были настолько острыми, а желания настолько откровенными, что сдержаться он не мог.
Животная страсть, какая-то пошлая, жадная, которую он не испытывал к Луи, точнее не испытывал уж точно каждую ночь, а скорее нежность, сводила с ума и он не смог отказать лечь в постель к Алену в ту же самый вечер, когда Луи покинул Оверни, чтобы навестить домик на Рю-Рояль.
— Не бойся, он только уехал, никто ничего не узнает, — сказал Ален тогда ему. — Наша связь прекрасна еще и потому, что остается тайной. Это романтично, не находишь?
Тогда Лестат согласно кивнул и остался в покоях Алена. От страсти и чувственных ласк Леруа, у Лестата горело все тело и голова кружилась так, будто он перебрал вина. На вторую и третью ночь Ален зашел в ласках дальше, чем Луи с Лестатом за все годы жизни… Лионкуру даже было страшно, насколько он бурно реагировал на его ласки, внутри его словно что-то взрывалось и это доводило его до мощного экстаза…
Ален был прекрасным любовником и даже несмотря на то, что они в силу вампирской физиологии не могли пойти до конца, Лестат понимал… с ужасом понимал, что это, пожалуй, самый лучший любовник. Самый искусный. И как только он это понял, то почувствовал острую вину. Она пронзила его, как раскаленный кинжал…
Его Луи. Его Великая, бессмертная любовь, его страсть проигрывала этому новенькому, но ведь там было то, что заменяло любую технику в сексе — любовь. Огромная, безграничная любовь и нежность. Иной раз намного более скромные ласки Луи заменяли Лестату все на свете, и он был безумно рад и им, рад тому, что есть, а уж когда супруг был страстен и входил в раж — О! Вот тогда Лестат хотел кричать от восторга во все горло!
Почему же он подумал, что Ален лучше? Да, он более смел и изобретателен, но разве лучше? Разве с его драгоценным Луи может кто-то сравниться?
Чувство вины начало мучить Лестата и это произошло как раз в ту ночь, когда незаметно вернулся и ушел Луи де Пондю Лак. Лестат проснулся раньше Алена и вышел на балкон, смотря на разноцветные разводы закатного неба над горами.
— Что же я делаю? Господи, что же я творю? У меня же сорвало крышу, надо брать себя в руки и все срочно прекращать. Мы с Луи Супруги во крови и я не за что это не могу потерять. Ни за что. Мы так долго и мучительно шли к нашему счастью, что я не позволю запретной страсти все разрушить… Ни за что. Никогда. Да, я сказал, что люблю его, но это в постели, чтобы сделать ему приятное… я подчинился… поддался страсти и увлечению… надо прекращать, надо все прекращать до возвращения Луи.