– Да, у нас тут целый семейный подряд, – посмеиваясь окидывает нас с Ромой общим взглядом. – Значит: один дебошир и пьяница. Вторая: промышляет организацией заказных преступлений прекрасно ничего не скажешь…
– Прекратите! Это не правда! Зачем вы придумываете!?
В серых глазах промелькнула молния. Челюсть мужчины напряглась. Желваки заиграли. Я прикусила губу сделала шажок назад.
Цыкнув языком. Мужчина сплюнул через зубы и решетку мне под ноги.
Втянула голову в плечи.
Ох и не нравится мне его взгляд! Ох, как не нравится!
Полицейский достает ключи, а я делаю еще один шажок в глубь помещения. Здесь хоть и пахнет отвратительно, но это место мне кажется более безопасным, чем где-то там за его пределами, в серых-голубых коридорах.
Щелкает замок и я вздрагиваю.
– На выход, – цедит сквозь зубы, кивая в мою сторону головой.
– Куда? Я никуда не пойду, – отрицательно качаю головой.
– Я сказал. На. Выход.
– Вы не имеете права со мной так разговаривать. Мне нужен телефон. Я хочу позвонить…
Мужчина стремительно приближается ко мне, хватает за локоть и не церемонясь тянет меня к выходу.
– Черт… – слышу шепелявое за своей спиной, – … куда вы ее забираете?
– Захлопнись, – рыкнув на Рому, мужчина с силой захлопывает решетку. Поворачивает ключ.
– Ром, не волнуйся, – зачем-то отвечаю парню, хотя сама боюсь до ужаса. – Со мной все будет хорошо.
– Хм, не говори “гоп” пока не перепрыгнула, – маслянистым взглядом осматривает меня полицейский.
У меня по спине ползут мурашки. Что он задумал?
Мужчина грубо толкает меня вперед по коридору. Я хватаясь за стены пальцами сопротивляюсь.
– Это ошибка, – сбивчиво.
– Послушай, барышня или как тебя там… Мне по-сути плевать за что ты здесь. Поступило заявление. Наша работа маленька: обезвредить, наказать. А дальнейшими “разбирательствами” и “доказательствами” будут уже заниматься высшие инстанции.
У меня зашлось сердце. Инстинктивно положила руку на живот, потому что в мозгу засело одно единственное слово: наказать. Как он собирается это сделать: побьет меня? Или…Кидаю на него короткий взгляд, а разбушевавшаяся фантазия уже вырисовывает безумные картинки наказаний.
Шарахнувшись в сторону, затрясла головой. Ну нет, не может же все быть настолько беззаконно?!
– Эй, поаккуратнее, – сально поблескивают глаза мужчины. – Вот и пришли…
Вдруг он резко останавливается возле серой железной двери, вставляет в нее ключ. Замок щелкает. У меня перехватывает дыхание. Сердце сбиваясь с ритма, ухает в пятки. Ноги становятся ватными. Слабеют.
– Что это!? – разлепляю вмиг пересохшие губы.
– Это наши… кхм… ваши апартаменты барышня на ближайшие сутки. Прошу…
Распахивает дверь и приглашающим жестом указывает на камеру.
– Я… я не могу туда пойти, – припав к стене, вжимаюсь в нее.
– Послушай меня, малахольная, – он резко подходит ко мне, давя своей едкой аурой и превосходством того, что нахожусь на его территории. – Мне с тобой нянчиться некогда. Давай, заходи, – а сам меня так и пожирает глазенками круглыми.
– Я беременна, – на выдохе, это один единственный козырь который у меня был и который я решила достать, – и если что-то случится с ребенком: я вас засужу.
Мимолетная оторопь проскользнула в глазах полицейского. Он на мгновение замер. Я наблюдаю за тем, как его терзают сомнения. Его взгляд внимательный, цепкий, как будто в самую душу пытается заглянуть, изучающе смотрит на меня. Проходит несколько минут, прежде, чем он начинает говорить.
– Постой здесь. Мне нужно позвонить. И смотри: ни шагу в сторону, а то побег пришью. Договорились?
Судорожно втянув воздух. Киваю. И чувствую, что сердце вновь начинает биться на том же месте. В груди.
Мужчина заходит в камеру, в которую несколько минут назад предлагал зайти мне, и даже на расстоянии слышу, как идут гудки. Кому он звонит?… Прислушиваясь, затаиваю дыхания.
Секунда. Две. Три и:
– Какого черта, твоя жена утверждает, что беременна? – глухо шипит полицейский.
А у меня все нутро скручивается в тугой узел от услышанного.
Он только, что сказал Вадику, что я беременна!
Накрываю рот ладонью: что же я натворила? Почему не подумала прежде чем сказать, что этот полицейский может позвонить мужу!
– Приедешь?!... – сквозь пульсирующий в ушах шум, слышу обрывочное, – … давай, жду…
И уже переступая порог: – Придурок, мать его, – зло сплевывает.