Она взяла у служанки наполненную до краев чашу и, смело подойдя к отцу, протянула ему.
– Доброго вам дня, милорд, – сказала она, искоса бросая любопытный взгляд на пергамент с королевской печатью, который он держал в руке.
Ее отец принял чашу, сделал несколько больших глотков, остановив на ней свой неподвижный взгляд, и ничего не сказал.
Она ждала, про себя проклиная его за эту маленькую демонстрацию своей власти над нею. Он знал, чего она хочет, и получал удовольствие, заставляя ее ждать, сгорать от нетерпения.
Он снова пригубил чашу, вытер рот тыльной стороной ладони и помахал пергаментом у нее перед носом.
– Полагаю, дочь моя, – сказал он, – что ты хотела бы узнать о новостях, о которых пишет мне король, так? – Он нагнулся к ней и насмешливо ухмыльнулся. – Поверьте мне, леди, для вас это не имеет никакого значения. – Он допил остаток медовухи и протянул чашу служанке, чтобы та налила еще.
Эльгива поморщилась: она принесла медовуху, чтобы развязать ему язык, а не для того, чтобы его разум помутился. С ее отцом трудно иметь дело, когда он трезв. А когда он пьян – это просто невозможно.
– И все же это новости, – сказала она, старательно следя за тоном своего голоса, несмотря на то что его измывательства всегда разжигали в ней злость. – И я бы с удовольствием их послушала. – Она улыбнулась ему, но в ответ он, как всегда, лишь сердито нахмурился.
– Умер второй сын короля, – сказал он, небрежно швырнув свиток на пол.
Она уставилась на него неподвижным взглядом: ей очень хотелось, чтобы категоричное заявление ее отца оказалось неправдой, хотя слова его до сих пор эхом отзывались в ее ушах. Она думала о том, чтобы обручиться с этелингом – с Этельстаном или Экбертом, – поскольку ей было предсказано, что однажды она станет королевой. Но как это можно осуществить, если не через союз с королем или одним из его сыновей? Однако король, прилипший к своей бледнолицей жене и своему наполовину нормандскому отпрыску, был уже вне ее досягаемости. А теперь, если отец не врет, и вариант с Экбертом у нее тоже отобрали.
– Я не верю этому, – прошептала она. – На Рождество он был вполне здоров. Что с ним случилось?
– В письме об этом не сказано. – Он пожал плечами. – У короля достаточно сыновей. Так что он не будет особенно переживать по поводу потери одного из них.
– Даже если и так, это все равно означает, что пиршество на дворцовом приеме на Пасху будет угрюмым и гнетущим. – Тем не менее там в любом случае будет Этельстан, которого, вероятно, потребуется утешить ввиду кончины его брата.
– Это также не имеет для тебя большого значения, – ответил ее отец, – поскольку ни ты, ни я не будем присутствовать на пиру в Кукхэме, хотя, похоже, король жаждет нашей компании. Боюсь, нам придется его разочаровать, но вместо себя я пошлю туда твоих братьев.
Этим он вновь удивил ее. Проигнорировать вызов от короля на сбор двора по поводу Пасхи означало, скорее всего, вызвать дополнительные подозрения у и без того крайне подозрительного Этельреда. Зачем же делать это?
– Мои братья вряд ли смогут заменить вас, милорд, – учтиво заметила она, – потому что вы являетесь одним из наиболее выдающихся элдорменов, и их суждения и советы просто несравнимы с вашими. Кроме того, почему бы нам все-таки не посетить такое сборище? Королева уже несколько недель как, должно быть, хватилась меня и захочет, чтобы я вернулась в ее окружение, и…
– Неужели ты так рвешься вернуться к твоим королевским покровителям? – фыркнул он. – Теперь, когда я увел тебя от двора, я не вижу особых причин, чтобы ты туда возвращалась. Ты, Эльгива, собственность моя, а не короля, и в мои планы не входит потерять тебя из-за того, что Этельред решит вновь вернуть тебя в свою постель и выдать замуж за кого-нибудь у меня за спиной.
– Что еще за планы? – требовательным тоном спросила она. Именно этого она и опасалась последние несколько недель – что он держал ее здесь только потому, что хотел каким-то образом использовать в своих целях, нисколько не заботясь о том, хочет она этого или нет.
– Ты узнаешь об этом, когда придет время, – сказал он. – А до тех пор я буду держать тебя под боком, потому что уже понял, что не могу доверить приглядывать за тобой никому.
Она пристально посмотрела на него и натолкнулась на такой же пристальный взгляд: казалось, он был доволен тем, что держал ее в полном неведении, слепой, глухой и беспомощной, как новорожденного котенка.