Сейчас Хильда и Альдит расположились вдвоем на расстеленных на полу шкурах и следили за Эдвардом и Робертом, которые, похоже, были полны решимости обследовать каждый уголок комнаты. Эмма, сидевшая у высокого окна за пяльцами, взглянула на них и улыбнулась. Хильда, с ее длинной толстой косой цвета зрелого меда, превратилась в очаровательную молодую женщину. Она была того же возраста, что и Альдит, но почему-то казалась намного старше. «Вероятно, это связано с возложенными на ее плечи хозяйственными обязанностями при дворе и ответственностью», – подумала Эмма. Или же с тем, что она в юном возрасте потеряла обоих своих родителей: мать ее умерла от болезни, а отец стал жертвой мести короля. Однако сейчас Хильда улыбалась, глядя, как Альдит раскручивает деревянный волчок перед восторженными глазами маленьких детей.
Эдит, сидевшая вместе со своими сестрами рядом с Эммой, тоже посмотрела на эту группу на полу и сердито нахмурилась.
– А нельзя позвать слуг, которые забрали бы детей, чтобы эти дамы могли помочь нам с покрывалом для алтаря? – сварливым тоном спросила она. – Узор тут очень замысловатый, и у нас уйдут долгие годы на то, чтобы его закончить.
– Это подарок архиепископу Эльфеху от королевской семьи, – ответила Эмма, – и поэтому всю вышивку мы должны сделать сами.
Она нахмурилась и посмотрела на Эдит, которая в последние несколько недель была недовольна всем на свете, но особенно Эммой. Старшую дочь короля явно терзала какая-то обида, но Эмме пока не удалось понять, в чем тут была ее вина.
Она видела, что Эдит хочет еще что-то возразить ей, но в этот момент, прежде чем та успела что-либо сказать, в комнату вбежал один из дворовых рабов, мальчик лет восьми, и сразу бросился к Эмме. Не дожидаясь разрешения заговорить, он сразу крикнул:
– Пришла весть из Виндзора, что лордам Уфгету и Вульфеху выкололи глаза!
Иголка выпала из пальцев Эммы, и взгляд ее сразу метнулся туда, где на полу, застыв с пепельно-серыми лицами, сидели Альдит и Хильда. Они с ужасом смотрели на нее, а затем Альдит упала вперед, издав сдавленный вопль, словно получила смертельный удар. Рядом с молодой женщиной мгновенно появилась Марго, которая обняла ее, пытаясь успокоить, тогда как Уаймарк тут же подняла с пола отчаянно протестующего Роберта.
Эмма схватила маленького раба за руку и привлекла его к себе. Он был при дворе недавно, еще совсем юный и необученный; продали его в рабство в разгар голода, когда родители были уже не в состоянии кормить его. Он не хотел ничего плохого, просто торопился побыстрее рассказать новости, но раб, который не умеет держать язык за зубами, был ей не нужен.
– Ты никогда не должен говорить в моем присутствии, пока я не дам тебе на это разрешение, какое бы послание ты ни нес, – отчитала его она. – Если ты еще раз ворвешься в мои покои подобным образом, я накажу тебя. Ты меня понял?
Он поспешно кивнул; в его широко открытых глазах был виден страх.
– Вот и хорошо, – сказала она, притягивая его еще ближе к себе. – А теперь расскажи мне, – произнесла она совсем тихо, чтобы ее мог слышать только он, – что еще тебе известно об их судьбе?
Она снова бросила короткий взгляд в сторону Хильды и с болью в сердце увидела, что лицо у девушки мокрое от слез, а сама она прижимает к груди хнычущего Эдварда и с жалостью смотрит на Альдит. Отец Хильды, который был наказан таким же жестоким образом, после этого выжил, хотя остаток жизни провел в изгнании, снедаемый обидой и ненавистью. Хильда впервые увидела его только за несколько недель до его смерти – это были лишь искалеченные обломки человека. Это известие должно было разбудить всю ту мучительную боль, которую юная дочь испытывала из-за судьбы отца. Проглотив подступивший к горлу комок жалости, Эмма вновь обернулась к мальчику и быстро спросила:
– Эти узники еще живы?
– Я не знаю, миледи, – прошептал мальчик, явно испуганный тем горем и страданиями, которые были вызваны его сообщением.
– Пойди и попробуй все выяснить, – сказала она, нежно взъерошив его волосы, чтобы успокоить. – А потом расскажешь мне.
– Да, миледи, – ответил он и бросился к выходу, не забыв перед этим почтительно поклониться.
Эмма тяжело вздохнула и встала, думая о том, что делать дальше. Альдит все еще сидела на полу в объятиях Марго и рыдала от горя или ужаса – а вероятнее всего, одновременно и от того, и от другого, подумала Эмма. И для этого страха у девушки были все основания. Она принадлежала к семье, попавшей в немилость к королю, и было неизвестно, как далеко может зайти месть Этельреда. И, если он сейчас пришлет сюда своих людей, чтобы увести Альдит, даже она будет не в состоянии этому помешать.