— Посвящаю этот номер, танго, моему другу, возлюбленному и мужу, артисту, известному во всем мире. Его искусство несет людям радость и вдохновение.
Все зааплодировали; мы поискали в темноте свободные места.
Мерседес пронеслась по сцене, выгнув спину. Юбка волочилась по полу; темные глаза лукаво посверкивали из-под шляпы, щелканье кастаньет заводило аудиторию, приглашая разделить полет танцовщицы. Гости захлопали в ладоши; когда дали свет, Мерседес овладела коллективными эмоциями, и аккомпанемент зазвучал еще неистовее. В вихре танца двигались тела, юбки, шали с кистями. Безупречный ритм кастаньет завораживал. И вдруг гости замерли: звонкий перестук каблучков заставил аудиторию затаить дыхание. Танцовщица и зал слились в единое целое.
— Bravisima, bravisima!
Аудитория обезумела, приветствуя Мерседес, носившуюся по сцене в сопровождении следовавших за ней на коленях танцоров в черных костюмах. Вдохновение Мерседес передавалось партнерам, разжигая их страсть; поднявшись, те захлопали шляпами по бедрам. Затем выстроились в ряд, руки в боки, она обошла каждого. Кастаньеты говорили о любви, а тело — о неистовом желании.
Гитаристы забрали выше, Мерседес покинула партнеров, подошла к краю сцены; ее гибкие руки совершали собственный танец.
В зале вновь вспыхнул свет. Мужчины в шляпах щелкали каблуками у края сцены, отвечая на вызов Мерседес; наконец танцовщица откинула голову назад и закончила танго на коленях, накрывшись шалью с кисеей.
— Bravisima!
Аудитория снова взорвалась аплодисментами. Я же просто обмирала от восхищения.
После шоу Джордж провел меня за сцену. Мерседес оказалась очень маленькой и пухлой. На сцене она выглядела высокой, статной женщиной. Там ее голову венчал классический шиньон да еще сбивала с толку истинная осанка танцовщицы в стиле фламенко; сейчас бросились в глаза коротко постриженные волосы с блестящими черными завитками. Они оттеняли ее темные глаза и высокие скулы молодой, энергичной дивы. Всего лишь отрывок выступления выявил теплоту и игривость подлинной Мерседес.
— Мерседес Себаллос, — представилась она, протягивая руку и заинтересованно расспрашивая меня о фильме и пребывании в Испании. — Желаю удачи в нашей Испании. — В ее грудном голосе периодически звучала очаровательная хрипотца. — Если понадобится помощь, пожалуйста, обращайтесь. Мы с Родольфо, возможно, будем вам полезны. Снимайте здесь, в «Лас Куэвас». Мы предоставим все необходимое. Станцуем для вашего фильма фламенко ради собственного удовольствия. Бесплатно!
Вскоре мы покинули клуб.
— Джордж, — сказала я в машине по дороге в город, — твой рассказ о Мерседес и Марии дел Кардо — восхитительная фантазия. Но не стоит вовлекать ее в такие забавы.
Он поднял бокал и ничего не ответил.
ГЛАВА 8
На той же неделе Джордж один улетел в Париж. Я узнала об этом из маленькой карточки в букете лилий. Там было выведено каллиграфическим почерком: «Элизабета, подари мне свою любовь». Бедный Джордж. Жаль, что чувства и возможности не всегда совпадают.
Нам не терпелось поскорее приняться за фильм. Наша группа включала в себя Жозе, Свена, Пасо, меня и партнера Джорджа, тихого кинематографиста Хуана Гойю. Мне часто приходилось разговаривать с Хуаном по телефону через Атлантику, обсуждая производственные потребности и бюджет. Я ликовала. Наконец-то у меня будет собственный проект и деньги, позволяющие сделать все как нужно.
Жозе, наш режиссер, радуясь ничуть не меньше, предложил заняться поисками натуры.
— Можно приступать немедленно, — сказала я.
Он тотчас появился в бермудах с оранжевыми и желтыми полосами, ярко-синей футболке и поношенных сандалиях. Высокий, худой и молчаливый Свен шагал рядом в старых, полинявших джинсах и темной майке с разводами. В это воскресенье мы отправились на старинную испанскую площадь, где мы с Жозе танцевали с местными жителями сардану, а наш жаждавший совершенства Свен постоянно искал лучшие ракурсы. Затем творческая группа вернулась к прекрасным красноватым холмам парка Монтхью и «поляроидом» запечатлела восстановление оригинального фасада. Держась за руки, мы с Жозе промчались через парк Коста и Лобера, осмотрели фонтаны, решили снять их вечером. Свен молча следовал за нами, фиксируя все существенное.
Оттуда мы поехали в Тибидабо — местечко на высоте пять тысяч футов над уровнем моря, полюбовались Пиринеями, морем, далеким островом Мальоркой, восхищаясь роскошной голубизной и зеленью.
— Элизабет, — предложил Жозе, — надо бы поснимать на Мальорке.
— Хорошо, хорошо, — согласилась я.
— И, — продолжил Жозе, — Свен хочет поработать с Фернандо Колидосом, специалистом по свету. Это потребует дополнительных расходов, но они окупятся сторицей.
— Вполне осуществимо, — уверенно одобрила я.
— Неплохо бы вам еще посмотреть работы декоратора, а также костюмера. Они дорогие… но восхитительные. Как?
— Конечно, — с готовностью откликнулась я; счастье переполняло мою душу.
Ближе к вечеру вся группа направилась в Ситджес — морской курорт неподалеку, где у Свена и Жозе был дом. Согласно нашим планам, предстояло встретиться там с молодым сценаристом, Пасо, и поработать с ним несколько дней. Мы уже подъезжали к дому, как два великолепных белых колли ринулись навстречу хозяевам, лизнули их в лица, скуля от счастья. Следом появился Пасо в толстых очках, в легком бежевом хлопчатобумажном костюме и мягких мокасинах на босу ногу.