– Ты сегодня самая красивая и… такая строгая!
Она раздраженно махнула рукой.
– Честное слово, Клод, ты невыносим! С тех пор как я рассказала тебе об «Арт-союзе», ты успел не один раз меня обидеть… И после этого ты ждал, что я упаду в твои объятия?
Он развел руки в стороны.
– А почему бы и нет?
Ее сердце взволнованно забилось. Она прекрасно понимала, куда клонит Клод – как обычно, хочет отшутиться и чтобы все шло по-прежнему. Всегдашняя его самонадеянность… «Конечно, – гневно пронеслось у нее в голове, – он знает, что я его люблю и мне трудно устоять перед его обаянием… Но на этот раз я останусь непреклонна и накажу его!»
– Я не собираюсь с тобой целоваться. И наша дружба не вернется до тех пор, пока ты не извинишься за свое вчерашнее поведение. Ты бросил меня одну, хотя мы условились, что вместе поужинаем. К тому же, когда я позвонила тебе, ты швырнул трубку…
Клод улыбнулся еще шире. Его самолюбию льстило, что известная и всеми любимая певица Кэра вынуждена сносить от него подобные обиды. Он был вполне удовлетворен.
До открытого конфликта дело не дошло. Это была обычная ссора, но Кэра продолжала стоять на своем. Она оказалась упрямее, чем он предполагал, и ее угроза не выйти сегодня на сцену не была пустой. Она вполне могла выкинуть подобный номер, а это ему было ни к чему… С другой стороны, тщеславие Клода было удовлетворено, не говоря уж о недавней победе над Хлоей… В общем, он решил, что пора идти на мировую, и, сделав серьезную мину, проворчал:
– Если ты хочешь, чтобы я извинился за свою грубость, пожалуйста, я извиняюсь: прости меня… Но мне кажется, что и твое отношение ко мне не слишком дружеское!
– Но почему, Клод? Что дает тебе право так думать?! – обиженно воскликнула она.
– Мы обручены и хотим пожениться, – холодно заметил он. – К тому же у нас контракт… Не понимаю, как ты могла строить планы насчет Франции, не обсудив это сначала со мной?
– Неправда! – сказала она. – Прежде чем дать Бобби Хэутону согласие, я говорила с тобой.
– Но ведь я ответил, что не желаю ехать и не хочу, чтобы ехала ты.
– А я объяснила тебе, как это важно!
– Только, ради Бога, не заводи эту патриотическую волынку! – поморщился Клод. – Меня этим не проймешь…
Она удивленно подняла брови.
– Просто в голове не укладывается: как ты можешь быть так равнодушен к судьбе собственной страны? Ведь идет война!
– Это с какой стороны посмотреть. В конце концов, каждый имеет право на свою точку зрения… Но повторяю, мы обручены, и я просил тебя не уезжать. Мне кажется, что мы и здесь внесем достойный вклад в общее дело. Для этого вовсе не требуется пересекать Ла-Манш…
«Ты просто струсил!…» – едва не сорвалось у нее с языка. Но все-таки она промолчала. Как больно было сознавать, что человек, которого любишь, трус.
Они препирались вот уже полчаса, но так и не пришли к соглашению. Настроение у Клода испортилось окончательно, а Кэру измучило его упрямство.
– Кажется, мы никогда не найдем общего языка! – в отчаянии проговорила она.
– Похоже на то, – кивнул он.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он передернул плечами. Время для решительных шагов еще не настало.
– Давай на время расстанемся, – предложил он. – Ты отправишься во Францию, а я тем временем займусь делами здесь…
– Но мне тяжело уезжать, зная, в каком состоянии ты остаешься… – вздохнула Кэра.
– Чего же ты от меня хочешь, дорогая? – проворчал он. – Чтобы я писал патриотические песенки, вроде «Марш, марш вперед!» или «Ты меня ждешь», и отправлял их тебе с полевой почтой?
Кэра покраснела.
– Не надо, Клод! – воскликнула она.
Он взял себя в руки и сказал:
– Ну хорошо, будем считать происшедшее между нами досадным недоразумением. Я всегда считал, что не стоит навязывать другому свое мнение. Хватить ссориться!… Давай лучше где-нибудь вместе перекусим.
– Что-то нет настроения, – вздохнула она.
– Ну ладно, – кивнул он. – Тогда я выметаюсь. Встретимся вечером, хорошо?
В горле у Кэры стоял ком. Ей хотелось броситься к нему на шею и чтобы все шло по-прежнему… Но, увы, она чувствовала, что «по-прежнему» уже никогда не будет.
Тем не менее она согласилась:
– Хорошо. До вечера…
– Я позвоню тебе, – сказал он, грациозно поклонившись.
– Спасибо, – пробормотала она.
Он послал ей воздушный поцелуй.
– Прими аспирин, дорогая, и постарайся отдохнуть. До вечера!
Проводив Клода, Кэра вернулась в спальню и, раздевшись, взглянула на себя в зеркало. Слезы застилали ей глаза.
3
Следующие три дня стали для Кэры сплошным мучением. На сцене Клод был, как всегда, очарователен, разговорчив, но казался ей бесконечно далеким. Накануне отъезда он даже любезно пригласил ее на завтрак и прислал подарки: кашемировый коврик и подушку, которые, по его мнению, могли пригодиться ей в дороге. Он проводил ее до такси, но дальше не поехал. Было ясно, что ему не хотелось встречаться с компанией артистов, отправляющихся через Ла-Манш… У него был ужасно отчужденный вид, и Кэра не могла понять, что у него на сердце.